Эгоистичным, но все же… моим лучшим другом. Я вздохнула, собираясь захлопнуть дверцу своей повозки, но остановилась перед картиной, которая загорелась в моих глазах. Что-то блеснуло за тонкими стволами берез. Скомканный сверток из белого шелка, переливавшийся розовым в отблеске костра. Это было похоже на утреннею зарю. Смешанное с темными тенями, которые создавали небольшие выемки в ткани. «Игра моего воображения», – подумала я. Безмолвное желание еще раз оказаться рядом с Эриком.
Я подошла к нему. Словно в трансе провела рукой по коре тонких березок, которые грубо оцарапали мою руку, и опустилась на колени, чтобы посмотреть, что это. Я протянула пальцы к свертку. Он был драгоценным и таким мягким. Кончиками пальцев я взялась за множество слоев и обхватила холодные камни. Закругленные в некоторых местах. В других же более острые.
Когда я подняла сверток, белая ткань потекла вниз, как жидкая краска.
Шелк, набедренная сетка, ниспадающая сверкающими полосами по длинной юбке, словно невесомые снежинки.
Нетронутое. Безупречное. Все выглядело так, как Луиза описывала его словами. Еще один вырез, украшенный жемчугом, и блестящий воротник, который должен был прикрывать израненную шею. Подул ветер, и листья запутались в юбке.
Это не было игрой моего воображения. Это было реально.
Жар выстрелил мне в голову, когда я отступила от него на шаг и вцепилась в ткань юбки.
Рядом с платьем я увидела сумку. Походная фляга. Сзади, привязанная к еще одной березе, чужая лошадь. Белая лошадь с седлом королевской печати королевства Купфоа.
Люциус.
Я закричала. Мой голос сорвался и, запнувшись о собственные ноги, я пыталась убежать. Просто убежать.
Прочь! Острые камни впивались в мою плоть, пока я слепо пробиралась по пыльной земле. С платьем в руках, которое невозможно было отпустить.
Снова споткнувшись, я увидела, как у костра поворачиваются испуганные лица и протягивают мне руки.
– Быстро! Убегайте! – задыхаясь, прокричала я и поднялась.
Элиа! Элиа!
Я оказалась в его объятиях. Он обнял меня за плечи, пытаясь успокоить. Но ни одно слово больше не принадлежало моему языку. Я зарылась пальцами в белое платье и потрясла им. Разве он не заметил?
– Он… он… – всхлипывала я.
– Тише, тише. Что происходит?
– Он… – Я подняла платье перед его лицом и увидела, что Элиа, казалось, застыл от его белизны. Его лицо было похоже на застывший снег во Фриоле. На кусающий ветер, который бил мне в глаза. Похоже на боль, когда мне пришлось отпустить отца. Люциус был здесь. Люциус нашел нас. Нашел меня.
Эрик!
Я вырвалась из объятий Элиа и в тот же миг споткнулась о собственные дрожащие ноги. Я должна предупредить свой народ. Они должны исчезнуть!
– Он здесь! – закричала я. Мой голос был таким хриплым, что я грозилась задохнуться от него. – Люциус! Люциус нашел нас!
– Обыщите все, – со злостью воскликнул Элиа. – Быстро. – Факелы поднялись из темноты пылающим красным цветом, когда пришли в движение.
Я словно находилась в бреду. Ничего из того, что я сделала, не произошло по моей собственной воле. Элиа закричал на меня. Но я уже ничего не слышала. Мир пульсировал, а я пульсировала вместе с ним. Он нашел меня. Это значит, что Эрик потерпел неудачу. Эрик находился в опасности. В опасности!
Эрик!
Мое сердце болело так зверски, как будто кто-то наступил на него. Что только Люциус сделал с Эриком?
– Кто это тут у нас? – вдруг рассерженно воскликнул Элиа и рванул вперед. За деревом, недалеко отсюда, уголком глаза я заметила развевающиеся волосы.
Черные, как смоль. Такие же черные, как и единственный свидетель, наблюдавший за нами, – ночь.
64
Яна
Весь день я чувствовала, что за нами наблюдали. Когда я увидела ее за деревом, поняла, что план принца провалился.
Проклятье! София этого не переживет.
Я должна была сосредоточиться и подумать об Элиа. Обо всем, что вызвало во мне бурю, и вот она. Моя сила.
Я позволила ей пробежать по моим пальцам. Она пульсировала на кончиках моих пальцев, находя ушлую женщину, с которой мне предстояло разобраться. Теперь я смотрела в ее глаза.
Раздумывала. Вздернула подбородок, наслаждаясь моментом, что могу отплатить ей за то, что она так обошлась с нами.
Я обхватила ее невидимыми руками и швырнула. Она упала. Лицо оказалось прижато к влажной земле.
– Молодец, – произнес Иван и поднял руки.
«Дыши глубоко», – сказали они мне.
Я расслабилась и очень медленно отпустила силу. Она превратилась в порошок и пролилась меж моих пальцев, как будто это хлопья пыли, коснувшиеся моей кожи.
Но как только я ее отпустила, женщина вскочила и бросилась к Элиа, который тащил Софию за собой. Я быстро подняла руки и задержала ее.
– Аккуратно, осторожно, – сказал Иван. – Ты не хочешь ей навредить. – Я не была так уверена в этом, но контролировала свое дыхание, как наставлял меня Иван, и ослабила невидимые руки, сжимавшие ее талию.
Собери силу, направь силу, выдохни силу, как она вдыхает тебя.
Я прижала ее к полу. Ее голова моталась туда-сюда. Волосы свисали на лоб. На ее безумные глаза, которые, казалось, проклинали Софию. Она закричала, и я вздрогнула. Иван стоял рядом со мной и наставлял.
– Не позволяй сбить себя с толку. Прикоснись к ней, словно ты удерживаешь ее собственными руками. – Я кивнула и сжала свою силу.
Она еще долго сопротивлялась, пока в какой-то момент не прекратила двигаться и только сопела.
Только тогда я убрала от нее свои сельтерские руки и сделала несколько шагов к ней. Иван пошел за мной. А Элиа проклинал ее своими зелеными глазами. Я могла прочитать в них жажду мести. Недолго она покалывала и на моих пальцах.
– Молодец, – вновь похвалил меня Иван, и я подавила ехидное хихиканье, защекотавшее мне горло.
– Саманта.
Он схватил ее за шиворот и потянул вверх.
Зачесанные до этого пряди испачкались в песке пустыни.
– Хайша, Саманта, – повторил он, и я прочитала в историях на его лице, что он с удовольствием обвел бы черты ее лица ножом. Она выругалась. Такими ругательствами, которые я никогда раньше не слышала.
– Что, ради всего святого, ты здесь делаешь?
Она плюнула Элиа в ноги и пнула его по голени, но я встала перед ней и предупреждающе положила руки ей под подбородок.
– Элиа не соврал, когда сказал, что у меня есть сельтерский дар! – прошипела я, испугавшись холода, который заморозил мои слова. Но она тоже плюнула мне прямо в лицо и впилась когтями мне в плечи. Не отдавая себе отчета, я подняла руку и ударила ее по грязной щеке. Испугавшись удара, быстро отдернула руку, словно обожглась. Я никогда никого не била. Мне не понравилось, как непривычное ощущение силы когтями пробежало по моей шее. Я содрогнулась, но испугалась еще сильнее, когда увидела, как вспыхнула ее покровительственная улыбка, которую она бросила мне после удара. Кровь капала с ее губ, а слова имели тот же эффект, что и мой удар.
