Их крики рассекали мелодию. Разрывали ее, как лист. И я молилась призракам прошлого, чтобы это ужасное кровопролитие прекратилось.
– Кто лжет, тому отрезают язык. А головы тех, кто сеет смуту, заполнены глупыми идеями. Имей это в виду. Скоро и ты будешь выносить приговоры.
51
Эрик
– Войдите! – У меня не было никакого желания кого-то принимать, но долг обязывал. Я вздернул подбородок и кивнул Тарансу, который молча поприветствовал меня. – Закрой дверь. – вздохнул я, расслабляя свою прямую спину и подпирая голову ладонями. Передо мной валялись письма, планы и уставы. Вещи, которыми я, скорее всего, должен заниматься, если бы не был так чертовски рассеян.
– Отчет.
– Так точно, капитан. – Он представил свой отчет, его каждое предложение заканчивалось словами «Мой капитан». Я то и дело кивал и скрежетал зубами, когда он отметил, что все палатки стэндлеров разобраны.
– От них не осталось и следа?
– Нет, мой капитан. – Я ожидал большего от Элиа Леана.
Что он продолжит пытаться проникнуть сюда. Или что он решит голыми руками разбить врата. Наверное, мне бы понравилось наказывать его. Хотя нет, если бы дело дошло до этого. А вот мой брат был другим. Невольно я сильно прикусил язык.
– Вот же сволочь. – Я встал и подошел к окну.
На небе мерцали звезды. В отражении я видел только свечи, заставлявшие мою тень танцевать. Таранс позади меня выглядел так, словно хотел добавить что-то еще. Я не хотел слушать. Если оно имело отношение к девушке, то не предназначалось для моих ушей. Меня это больше не интересовало. Тем не менее я услышал, как он отдышался и произнес:
– Она страдает.
– Это не часть твоего отчета, товарищ.
– Но это часть моей работы как друга.
– Она отдала свое сердце моему брату. Хитрая маленькая актриса. И кроме того, расчетливая. – Она соврала мне. Несколько раз. Каждое маленькое откровение было игрой. Тактикой, чтобы затянуть меня в свою сеть.
«Ложь», – упрекнул я себя.
Ложь! Мне не следовало беспокоиться о ее делах. Она воспользовалась мной, чтобы я помог ей со всем. С Элиа Леаном, со стэндлерами. И со всем, о чем она говорила. Я сразу увидел перед глазами ее обезображенную шею.
Конечно, это могли быть полосы от увечий. Но это могли быть и требовательные поцелуи. Губы, оставляющие пятна. Я развернулся и стукнул кулаком по столу. Боль пронеслась по моей руке. Хорошо.
– Она вынуждена любить его, Эрик.
– Это неважно. – Но Таранс не дал сбить себя с толку.
– Она страдает, Эрик. Все это видят, кроме тебя.
– Она играла со мной!
Он покачал головой.
– Я понимаю, что тебе больно.
– Мне не больно. – И это прозвучало еще неправильнее, чем мне казалось.
– Смотри, Эрик. Она единственная надежда, которая еще осталась. И она страдает. Я видел ее сегодня. Как она стояла рядом с ним и говорила с твоим народом. Она боится его. Это заметно. – Он осторожно положил руку на мое плечо, но я сбросил ее. – Твой народ ловил каждое ее слово. Когда она говорила, я видел это. Надежду.
– Ты сейчас говоришь так, будто грядет что-то грандиозное внутри этого королевства. – Когда он долго не отвечал, жар прилил к моей голове. – Что происходит?
Он говорил, и мне казалось, что кровь стынет в моих жилах. Я видел перед собой картины. Как меч размахнулся в воздухе и снес голову с шеи. Вот как это делали здесь, в Медном городе.
Лжецам отрезали языки. Смутьянам отрубали головы.
– Западный фронт сообщил о беспорядках, Эрик. Они сообщили об объединениях, восставших против жестокого безнаказанного правления твоего брата. С тех пор как София защитила мальчиков в Камбру. Она разобщает умы, Эрик. И она в большой опасности! Многие поклоняются ей. Но некоторые чувствуют угрозу. Они могут причинить ей боль, Эрик. Послушай меня.
– Где она?
Таранс теперь выглядел жутко отстраненно.
– Она танцует. Для него одного.
Удар, прокатившийся по моим конечностям, был прерван стуком. Я бросился к двери и распахнул ее.
– Эрик, – услышал я хриплый голос Джона, когда худощавый мужчина торопливо прошел мимо меня. Его глаза были широко распахнуты и сверкали, как крылья ночного ястреба. – Мне нужно поговорить с тобой. Это важно!
– Не обижайся, Джон, – сказал я и провел рукой по волосам. – Я должен идти. Прямо сейчас. – У меня были дела поважнее. Мне нужно к Софии. Я должен поговорить с ней. Но Джон схватил меня за предплечье.
– Выслушай меня. Я… я кое-что обнаружил.
– Это может подождать до завтра. Я приду к тебе в библиотеку. Я должен… – Я посмотрел на Таранса, который превратился в статую. И как того требовал военный этикет, отвел взгляд. Сцепил руки за спиной. – Я должен… – Не смог произнести это вслух и просто оставил их.
– Это о твоем отце! – услышал я Джона. Но уже не мог обернуться. Все, о чем я еще мог думать, – это она.
Я словно сходил с ума, пока шел по коридорам. Окружающая атмосфера пульсировала вокруг меня. Я хотел разрушить все на мелкие, крошечные части. Все, что вставало на моем пути. Я представил Люциуса, истекающего кровью. Когда-нибудь он заплатит за все. За все, что он собирался уничтожить своими руками. Работу нашего отца. Наше королевство, которое он третировал.
Я распахнул двери в бальный зал и посмотрел прямо в глаза своему брату. София танцевала под монотонную мелодию и не видела, как я пришел. Подняла руки и снова опустила их. Как будто рвались нити, которые их удерживали. Бубен звенел, когда она кружилась вокруг собственной оси.
Волосы разметались, а юбка раскрылась, как бутон розы. Потом я увидел ее лицо. Ее глаза, которые смотрели мимо меня.
Она снова плакала. И я чувствовал себя ответственным за это. Я сжал руку в кулак. Сколько еще она выдержит? Сколько еще выдержу я?
– Эрик! – воскликнул Люциус, подняв руки. Она остановилась. Бубен выскользнул из ее пальцев. Медленно повернулась и посмотрела на мое рассерженное выражение лица. – Как хорошо, что ты пришел! Я думал, мы тебя больше не увидим.
Я стиснул зубы. Неспособный ничего ответить. Люциус возбужденно хлопнул в ладоши.
– Я бы хотел, чтобы ты станцевал с моей невестой. Давай же.
Меня пронзила какая-то невидимая сила. Она набросилась на меня, как тысячи муравьев, разъедающих мои мышцы. Задыхаясь, я против своей воли сделал шаг к ней. На лбу выступил пот. Будто я больше не властитель своих чувств. Я испуганно посмотрел на брата. Он поднял руки и согнул их. Каждое его движение заставляло меня делать еще один шаг. Шаг марионетки. Больше ничего не происходило по моей собственной воле. София в ужасе смотрела на меня и пятилась назад. Но тут моя рука дернулась вперед и схватила ее запястье. Холодно. Она снова отступала, а я следовал за ней. Люциус заставлял меня, и я не мог противиться этому. С каких пор он умел это делать? С каких пор он мог контролировать людей с помощью своего дара? Я содрогнулся и посмотрел на обезображенную шею Софии. Отпечатки ладоней, никаких поцелуев. Это его невидимые руки, что оставили заметные увечья.
