Я знал ее. Она стояла в кабинете моего отца на полке из черного дерева. Скрупулезно отсортированная, обернутая в благородный переплет самыми умелыми портными нашего города.
По ночам он всегда сидел над рабочим столом и писал. Я узнал его почерк. Окончания с завитками, которые я перенял у него. Засечки, которые добавил, чтобы почерк стал похож на его. Изогнутая Е.
Я потянулся к спящему Джону и взял книгу, на которой лежала его голова. Очень осторожно вытащил ее и прижал к себе. Дневники моего отца были похожи на его голос. Ровные, звучные, стальные. Когда я читал, мне казалось, что он говорит со мной. Прямо как во сне. В кошмаре.
Понедельник,
20.02, год Сатурна
Мысли кружатся. Люциус – хороший мальчик. И все же я не уверен, что позволю ему получить наследство, которое принадлежит ему по праву рождения. Отдать Купфоа в его руки было бы рискованно.
Чем я должен рискнуть? Король-сельтер уже раз довел все до крайности. Я не знаю, на что он будет способен с этими руками. С этими проклятыми руками.
Я с трудом сглотнул, когда пальцы скользнули по его словам. Отец никогда не говорил о своих сомнениях. Никогда не говорил ничего плохого о Люциусе и даже не называл его дар проклятием после смерти нашей матери. В растерянности я продолжил читать:
Возможно, мне стоит положиться на помощь, которую мне предложили, чтобы контролировать силу Люциуса. Чтобы научить его пользоваться своими силами. Помощь врага. Я знаю, что это плохо. Что это нарушает все принципы, которых я придерживаюсь. Но иногда наш самый злейший враг – наш единственный друг.
Что он имел в виду?
Мои глаза метались туда-сюда. Пробежался по следующим строкам, на которых он, однако, уже не вдавался в подробности. Страницы колыхались в моих пальцах, пока я искал дополнительные подтверждения. О каком враге он говорил?
Резкий храп, застрявший в горле Джона, заставил его вздрогнуть. Увидев меня, он дернулся еще раз и снял с носа очки.
– Я очень громко храпел? – растерянно спросил он и в эту же секунду посмотрел на книгу, которую я чуть не раздавил в своих руках. – Значит, ты прочитал, – произнес он и медленно встал.
От него пахло бумагой. Чернилами и воском свечи.
Точно так же блестело его покрытое морщинами лицо, которое он потер своей серой рукой.
– Я еще вчера хотел поговорить с тобой, Эрик. Появилось… так много вопросов, которые горят у меня на языке.
– Говори, – сказал я, крепко сжав челюсти, чтобы разобраться в своих мыслях. – С каких это пор ты изучаешь дневники отца?
– Хм, – произнес он хриплым голосом, – уже несколько месяцев, Эрик. Вскоре после того, как твой брат оставил мне королевские труды, чтобы закончить семейную биографию. Тут я натолкнулся на нестыковку. Его смерть мне показалась довольно… странной.
– И почему ты ничего мне не сказал?
– Потому что меня никто не слушает! Я книжный червь, Эрик. Увядший старик, которому нельзя верить.
– И кто тебе сказал такое? – смиренно спросил я, скрестив руки на груди.
– Твой брат ясно дал понять, что он обо мне думает. Я стар и у меня нет сил сопротивляться вам, мальчишкам. Но я хочу добраться до правды. И правда сокрыта внутри этих строк. Между этими строками. И именно поэтому я должен поговорить с тобой. У меня… у меня есть одна догадка. София поддержала меня в этом.
– София? – В голову словно выстрелило, и я сжал руки в кулаки.
– Да, София.
Его глаза метались, пока он говорил. На лбу пролегала четкая линия, которая ему не подходила. Я вспомнил, как мы с Люциусом, когда были детьми, бродили по рядам библиотеки, раскладывая книги, которые старик рассортировывал по буквам и темам. Даже тогда он не выглядел так. Никогда еще он не был таким серьезным и озлобленным.
– И ты рассказал Софии о своих догадках? – спросил я и сжался, когда осознал последствия этого. Все было даже хуже, чем я предполагал. Но Джон покачал головой так, что длинные неопрятные седые волосы упали ему на лоб.
– Она пришла, чтобы расшифровать сообщение, которое некий господин Этан, – он посмотрел на меня и заговорщически приподнял брови, – передал ей. Она еще не чувствует себя уверенно в чтении. Сейчас мы работаем над этим. У нее талант, так много талантов, Эрик.
– Ты отвлекся, – упрекнул его я, но не смог не покраснеть, когда он разоблачил меня.
– Я сказал ей, что сообщение может быть от тебя, потому что твой почерк похож на почерк твоего отца. Мне не нужно говорить тебе об этом, ты и сам прекрасно знаешь. И тогда мы разговорились. О, мне так нравиться общаться с этой девушкой!
– Джон! – урезонил я.
– Ладно-ладно! Я сказал ей, что не могу поверить в то, что произошло. Сам понимаешь. Обстоятельства смерти твоего отца. И поэтому она спросила меня, были ли у короля Платоса враги. Я ответил, что у всех есть враги. Но мне стало ясно одно. С этой точки зрения я не рассматривал ситуацию. И она оказалась права. Что-то должно было произойти. Что-то, что требовало убрать короля с дороги.
– И что ты выяснил?
Джон взял у меня из рук книгу и начал перелистывать страницы. Время от времени останавливался, пробегал серыми глазами по написанному моим отцом и, в конце концов, указывал на некоторые места, которые он зачитывал мне.
– Снова и снова он говорит о враге, который должен был помочь Люциусу контролировать его силы. Своего рода учитель, я так полагаю.
– И кто им может быть?
– Ты сам должен это знать, – сказал он и устало посмотрел на меня. – Кто учил вас?
Было несколько персональных учителей. Среди них был Джон, который учил нас читать и писать. Господин судья преподавал основной закон королевства, который мы должны были выучить наизусть. Время от времени приходил учитель музыки и обучал нас игре на фортепиано. И неунывающий учитель танцев, принудительно знакомивший меня с обычаями королевских танцев. А еще господин министр, занимавшийся с Люциусом, когда тому исполнилось пятнадцать лет, чтобы научить его важным вещам, которые требовались от короля. Я же посвятил себя военному делу. Своему образованию.
– Их могло быть несколько, – задумчиво произнес я.
– И все же есть только один враг. Что за враг?
– Я не знаю.
– Я тоже, – признался Джон.
– А если… – начал я, копаясь в голове и в конце концов вспомнив тот день, когда господин министр был принят в королевский совет. Раньше этот пост занимал другой человек. Я даже не знал, как его зовут. – А если господин министр был этим врагом?
– Ходят слухи, что когда-то он был министром в Тумбаре. Мы получили указание хранить молчание. Я никогда ничего не говорил, – задумчиво сознался Джон. – И если честно, никогда об этом особо не задумывался.
