Горничная отводит меня в мои покои, где меня ждет ванна. Долгожданная горячая и целебная вода. Я должна бы радоваться этому, но не радуюсь. Потому что все мои мысли поглощает страх. А что, если никакого плана нет? Что, если уже ничего нельзя изменить?
Четырнадцатое апреля
Он снится мне. С немым криком просыпаюсь в холодном поту. Сердце, кажется, готово выпрыгнуть из груди. Это порочный круг. С каждым новым кошмаром мне все страшнее засыпать. А чем меньше я сплю, тем более запутанными и неуправляемыми становятся мои мысли. И эти мысли вызывают еще больший страх. Прежде я его не боялась. Я боялась проиграть, но его самого – нет. Моя жизнь не имела значения, важна была только моя победа над ним. Но теперь моя жизнь – это все, что у меня осталось. Ни семьи, ни друзей, ни предназначения. Только она, и та висит на волоске.
Завтрак проходит мучительно. Стол накрыт так же, как и в замке принца: нежнейшие фрукты и изысканные блюда. Только для меня на вкус все одинаково. Я ковыряюсь в блинчиках с вишневым сиропом, в то время как королева Эвелун обсуждает повседневные проблемы со своими приближенными. Но короля при этом почему-то нет. Здесь атмосфера, безусловно, более непринужденная и оживленная, чем во время молчаливых трапез в компании принца и Роуэна. Но я не вслушиваюсь в разговоры.
Только когда королева обращается ко мне напрямую, я замечаю, что все остальные покинули столовую.
– Ты боишься.
Я не хочу в этом признаваться, но под ее пронизывающим взглядом откладываю в сторону свои столовые приборы:
– Он убьет меня.
Королева встает, и ее шелковое платье мягко шуршит.
– Ты моя гостья, в моем замке, и даю слово, с твоей головы ни волоса не упадет. – Она протягивает мне руку. – Он не посмеет.
Сначала я колеблюсь, настолько ли она неприкосновенна, какой кажется. Но я не хочу с ней шутить, поэтому робко подхожу, и мы вместе выходим из столовой.
– Я сомневаюсь, что его будут волновать эти правила.
Мы сворачиваем в коридор, и, так как королева не отвечает, я тем временем смотрю в окно. В Дулиате местность не такая гористая, как в Ригосе, но такая же заснеженная. А озеро вдалеке отражает утреннее солнце, как зеркало.
– Да, в его возрасте мальчики часто так себя ведут, – со вздохом поясняет королева, как будто он еще подросток. Может быть, мужчина всегда остается таким для своей матери. – Но у меня есть способ защитить тебя, чтобы он точно не смог причинить тебе вреда.
Мы поднимаемся в башню и заходим в абсолютно пустую комнату, поэтому мой взгляд тут же падает на мозаичный пол. Черные и белые осколки стекла образуют двойной круг из переплетающихся символов, в центре которого изображена волчья морда, как на верхнем гербе в зале аудиенций Эретана. Значит, это ее герб. И магия мягко, но ощутимо пульсирует под ним.
– Этот магический круг усиливает мою магию, – поясняет королева. – Я знаю, что вы, люди, боитесь ее, и пойму, если ты…
– Я готова, – все что угодно, лишь бы перестать его бояться.
Она заводит меня в центр круга и берет за руки. Сила гремит у меня в ушах, и этот рев усиливается до тех пор, пока по телу не пробегает вибрация.
– Больно не будет.
Если не смотреть ей прямо в глаза, бездонные, как море, от этого немного легче. Ее рот чуть приоткрыт, а брови сосредоточенно нахмурены. Затем невидимая, едва ощутимая ледяная энергия перетекает из ее рук в мои, струясь по коже, как игристое вино, чтобы образовать вокруг меня защитный щит. Как только она отпускает мои руки, я чувствую, что могу парить и в то же время тверда, как замороженная сталь. Сильная и неукротимая.
– Больше ни один злоумышленник не сможет причинить тебе вреда. Ты находишься под тем же защитным заклинанием, что и все мои подданные. Теперь ты часть моего королевского двора. – Она нежно, но вместе с этим и торжествующе улыбается.
Меня смущает, что она говорит только о своем дворе. Но я не могу просто спросить, где король, которого я ни разу не видела. Если он мертв… Нет, я не могу спросить об этом королеву. Вместо этого я пытаюсь улыбнуться, но ничего не выходит. Она все еще защищает меня, хотя я больше не имею для нее никакой ценности. Неужели я это заслуживаю после всех моих промахов? От ее безусловной доброты на глаза наворачиваются слезы, и я не могу их сдержать.
Она осторожно гладит меня большим пальцем по влажной щеке:
– Ну что ты, моя дорогая, нет причин плакать. Впрочем, я тебя понимаю, для такой юной девушки ты пережила более чем достаточно.
Хотя мое предназначение всегда было моим высшим благом, какая-то эгоистичная часть меня согласна со словами королевы и готова кричать: «Да! Да, да, я пережила более чем достаточно!» Девушка не должна нести такую ношу. И никто должен. Но кто я без своего предназначения?
Она берет мое лицо в ладони слишком жестко, чтобы это успокаивало, но достаточно, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.
– Ты найдешь свой путь. Новый. Всегда есть выход, даже если сейчас тебе так не кажется. – Она на миг замолкает, а затем подмигивает мне. – И нет лучшего способа подбодрить принцессу, чем устроить бал-маскарад, не так ли?
Двадцатое апреля
Фейри просто одержимы балами и банкетами. Возможно, при других обстоятельствах я бы привыкла к этому. А тут еще не просто бал, а бал-маскарад! Живя в Ауруме, я слышала об этой моде других стран, которая еще не дошла до людей. Отец называл их претенциозными и неприличными. А мы с Изобеллой по вечерам часами обсуждали, какой костюм выбрали бы. Я так и не смогла определиться. И мы обе очень переживали, что никогда не попадем на бал-маскарад. Воспоминания тяжелым грузом давят на меня. Но во мне есть и та часть, которую воспитала Изобелла: всегда радоваться жизненным мелочам и ценить жизнь.
Поэтому я не пытаюсь подавить предвкушение, бьющееся в глубине моего сердца, когда в дверь спальни стучат. Изобелла была бы просто счастлива, если бы узнала, что я все-таки иду на бал-маскарад.
Но радость почти сразу же сменяется паникой, когда я вижу, как моя горничная, имени которой я так до сих пор и не знаю, вкатывает мое новое бальное платье на манекене. Да, вкатывает. Потому что оно такое огромное и пышное, что упаковать его в коробку было бы просто нереально. Я попросила, чтобы на моем платье был вышит золотой жаворонок. Но в этом золотом парчовом платье с вышитым узором из перьев и с рукавами, похожими на крылья, я скорее сама буду похожа на жаворонка, тонущего в украшениях и золоте.
– Святая Мердана, – выдыхаю я с тревогой, но в то же время под большим впечатлением от подарка.
– Прекрасное платье, – восхищенно шепчет королева, которую я сначала даже не заметила за платьем. И на ней тоже огромный пышный наряд.
Я, пошатываясь, отступаю назад и сажусь на край кровати:
– Но я не могу пойти в нем на бал. Все возненавидят меня еще больше за то, что я пользуюсь вашей добротой.
