– Я о муже говорила, а не о сыне, – с удовлетворением объясняет она. – Хотя Неван тоже очень красив. Но я не думала, что ты это заметила.
– Я же не слепая. Хотя в моих глазах вы все выглядите потрясающе.
Она подходит ближе и складывает руки на стеклянном ящике.
– Но из всех моих детей именно он самый красивый. Ты это видишь, не так ли?
Я изучаю лица братьев и сестер. Их всего семеро. И они так похожи друг на друга. Но при этом такие разные.
– Да, вижу, – нехотя признаюсь я.
После всего того времени, проведенного в зимнем королевстве, я все лучше и лучше учусь различать фейри. Интересно, а мы, люди, тоже все на одно лицо в их глазах? Видит ли Неван своих пленниц как скопление низкорослых розовощеких женщин, похожих одна на другую? Эта мысль огорчила меня.
Королева касается портрета рукой, такая нежная, такая потерянная, что я отвожу в сторону взгляд. Но продолжает она спокойным и ровным голосом:
– Столько лет уже живу без него. Снова и снова задаюсь вопросом, достаточно ли я сильна, чтобы потерять еще и сына. Любимого сына. – Я не спрашиваю дальше, и она поворачивается ко мне. – Но я должна быть сильной ради своего народа. Мы обе должны быть сильными. Потому что, если беспрестанно терзаться из-за того, что было, сколько людей пострадало из-за нас, можно навредить себе еще больше. Поэтому нам нужно отложить свои желания в сторону и поступить правильно.
Я сглатываю комок в горле:
– Не уверена, что для меня есть еще один правильный путь.
Она обхватывает мое лицо руками, и ее сила пульсирует по моим жилам.
– Мы его найдем. Это я тебе обещаю. Я исправлю свою ошибку. – Сначала я радуюсь, снова чувствуя уверенность. Но затем настораживаюсь. Что-то не сходится.
– Ошибку? Но ведь это он в ответе за случившееся.
Я не могу распознать эмоции, вспыхнувшие в ее глазах, но они сопровождаются глубокой болью.
– Он мой сын. И вся та тьма, что есть в нем, идет от меня. Я должна была помешать ей разрастись. Должна была защитить бедную Дафну.
Подозрение тут же сменяется состраданием:
– Вы в этом не виноваты. Иногда даже самая могущественная королева бессильна против судьбы. Тем более если она мать.
– Спасибо, – шепчет она едва слышно и, кажется, теряется в воспоминаниях.
Двадцать третье апреля
Быть разбуженной Сиф вместо молчаливой горничной, которая довольно грубо трясла меня за плечо, кажется сном. Я знаю, что Неван оставил ее здесь, чтобы подкупить меня, это очевидно. Но иметь в этом замке подругу – лучший подарок. Я спрыгиваю с кровати и обнимаю ее.
– Ты действительно хочешь остаться здесь? – Я строго смотрю на нее. – Или это он тебя заставляет?
Она разглядывает прожилки на своих ладонях.
– С незапамятных времен все меня высмеивали за мою услужливость. А мне нравится помогать, нравится быть кому-то полезной. Ты единственная, кто не издевался надо мной, но при этом и не использовал меня. Принц передал мне вчера вечером, что ты хочешь, чтобы я осталась здесь только при условии, что я сама этого хочу, – она умолкает и едва слышно вздыхает. – Я хочу поддержать тебя. Только больше не хочу быть камеристкой. Я хочу быть твоей советницей.
Мгновение я ошарашенно смотрю на нее.
– Сиф, ты ставишь мне условие?
Она распрямляет плечи, хотя при этом ее уши начинают краснеть:
– Кажется, да.
– Я чуть не убила твоего принца.
– Вот и еще одна причина, что тебе нужна верная советница, чтобы удержать от таких решений в будущем.
Раздумываю над ее словами, переодеваясь в брюки и рубашку, которые мне любезно предоставила в распоряжение королева. Сиф помогает затянуть ремни брони на моей спине.
– Ты войдешь в историю зимнего королевства как первая советница девушки, которая чуть было не свергла проклятого принца, – дружелюбно подшучиваю я, думая, что после этих слов Сиф побледнеет от ужаса, но этого не происходит.
– Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы у тебя получилось осуществить задуманное, – отвечает она странным сдавленным тоном.
Я без слов кладу руку ей на плечо и приобнимаю. Я все больше убеждаюсь, что в маленькой, неуверенной в себе женщине дремлет большое, мужественное сердце.
Тут Сиф, кажется, впервые обращает внимание на мою одежду, и ее глаза расширяются:
– Это еще что?
Я постукиваю ладонями по кожаному обмундированию.
– Это, моя дорогая, одежда для тренировки. Потому что в последние месяцы у меня не было возможности правильно тренироваться. Так что сейчас ты, – я дергаю ее за дверь, – мне в этом поможешь.
* * *
– Я не собираюсь нападать на тебя, – в сотый раз повторяет Сиф, упрямо скрестив руки на груди.
Запрокидываю голову. Как все сложно.
– Ты хочешь, чтобы я научилась защищаться от ледяной магии?
– Нет, и не проси. Я тебя пораню.
Скриплю зубами. Она явно считает меня хрупкой куклой.
– Ты единственная, с кем я могу тренироваться. Ты сильная, но при этом хорошо контролируешь себя, поэтому шею мне точно не сломаешь.
Она мрачно смотрит на столб.
– Нет.
Ладно. Я мечу кинжал в ее сторону. Она визжит и вскидывает руки, выставляя ледяной барьер. А я заставляю слой снега под ее ногами чуть подняться и обхватить ее лодыжки. Резкое движение запястьем – и Сиф падает на пятую точку.
– С ума сошла?
– Это был не нож для метания, так что нормально прицелиться не получается, – объясняю я, пожимая плечами.
– А если бы ты в меня попала! Это было очень рискованно! – Сиф выпрямляется, отряхивая юбку.
Я поднимаю кинжал с пола и кручу его между пальцами.
– Ничего бы не было, согласись ты атаковать первой.
– Умеешь ты убеждать! – ворчит она. – Хорошо, я помогу. Но только потому, что я хочу, чтобы ты научилась защищаться от магии.
Я салютую ей, и мы начинаем тренироваться всерьез. Понимаю, что вряд ли добьюсь большого прогресса, потому что в последние недели магия во мне будто замерла. Чему меня учил Неван? Три цели для использования ледяной магии. Изменение, созидание, разрушение. Создать что-то у меня получилось всего один раз, когда я от ярости вызвала лед и заморозила лезвие, защищая Халдана. По сути все, что я пока умею, – это менять, самое простое и основанное на интуиции. Но сейчас я прошу нападать на меня ледяными туманами и снежными метелями. Хочу научиться им противостоять.
В какой-то момент я чувствую, что уже вся насквозь мокрая, потому что не отражаю в сторону большинство снежных препятствий Сиф, а просто растапливаю их. Мне так легче. Мы продолжаем наш боевой танец, пока капли пота не смешиваются с растаявшим льдом на моей коже. И я чувствую, как во мне бурлит энергия, хотя мне давно следовало бы вымотаться. Это кажется довольно странным и нелогичным, пока я не вспоминаю о золотом яблоке. Должно быть, это из-за него.
