Прямо в глаза.
Руки инстинктивно тянутся к лицу. Осколки обжигают глазные яблоки как огнем. Кривясь от боли, я с помощью своей магии стараюсь скорее вытащить осколки из глаз, но жжение не ослабевает.
И я знаю, что проиграл.
Мы с Верис должны подождать перед садом, пока соберутся все остальные. Не могу поверить, что она выдержала первые два испытания, хоть и больше с помощью везения, а не ума. Только вот есть серьезная причина, почему фейри больше не подвергаются этому испытанию. Долго Верис не продержится.
Медленно подхожу к ней. Я совершенно спокоен. А вот она явно тревожится, я чувствую это по ее ауре. Идеальный момент для психологической войны. Потому что я не могу допустить, чтобы она так же легко справилась с последующими испытаниями.
Она сидит на бревне, вытянув дрожащие от напряжения ноги, и смотрит на снежный пейзаж с замерзшими прудами. Солнце погружает местность в оранжевый и перламутровый цвета.
– Твое королевство прекрасно, – замечает она, когда я сажусь рядом с ней. – Знаешь, я даже почти не скучаю по цветам, когда вижу это великолепие. Тюльпаны, розы, цветы адониса, маки, все цвета скрыты во льду, как море цветов.
Я усмехаюсь:
– Тебе вообще нравится все в моем королевстве. Наши праздники, еда, богатства, возможности для женщин, еда, природа…
– Ты дважды сказал «еда», – прерывает она, нахмурившись. – Возможно, ты знаешь меня лучше, чем я думала.
Я наклоняюсь к ней поближе и жду, когда она переведет взгляд на меня.
– Раз тебе здесь так нравится, почему ты упрямо отказываешься от свадьбы и королевского титула?
– Потому что ненавижу тебя, – но ее голос звучит не слишком убедительно. Упрямая девчонка.
Я осторожно заправляю выбившийся локон ей за ухо.
– Что, в самом деле?
– Ты никогда не прекратишь, верно? – обреченно вздыхает она, а затем ее глаза темнеют. – С Дафной было то же самое?
Я отдергиваю руку. И снова в груди поднимается тупая боль. Об этом она никогда не должна была узнать.
– Что она тебе сказала? – рычу я.
– Полагаю, все самое важное. – Верис встает, заметив, что все остальные постепенно прибывают, и отряхивает штаны. – Разве что решила опустить подробности твоих… ухаживаний.
Я хватаю ее за руку, прежде чем она может отвернуться:
– Все, что говорила моя мать, – это наглая ложь.
Верис насмешливо поднимает бровь.
– Ну, если ты так говоришь… – она отталкивает мою руку, и я отпускаю ее, после чего она резко отворачивается, собираясь уходить.
– А она сказала тебе, что сама произнесла то проклятие?
На мгновение Верис застывает, но не оборачивается.
– Почему я должна верить именно тебе? – небрежно бросает она и направляется ко входу в Тайный сад.
Верис
Совет семи смотрит на меня с еще большим подозрением, они ни на минуту не выпускают меня из виду. Наверное, рассчитывали выбить таким образом меня из колеи, и я провалю испытание, но меня это только раззадоривает. Это хорошо, потому что за стенами этого сада я ожидаю чего-то по-настоящему серьезного. Я знаю, как сражаться, но я не боец. Поэтому должна сосредоточиться и не поддаваться лжи принца. И какая разница, кто произнес проклятие? Даже если это была королева, она защищала Дафну. Так же, как сейчас защищает меня.
– Ты хорошо держишься. – Роуэн шагает в мою сторону. – Жаль, я не видел заезда.
Я рассматриваю его одежду для верховой езды.
– Тоже любишь ездить верхом?
– Да. И представь себе, не только потому, что это же любит и Неван, – к его шутливому тону примешивается раздражение.
Закусываю нижнюю губу, прежде чем ответить:
– Я не хотела тебя обидеть тогда, на балу. И ты был прав…
Он только фыркает:
– Палка и камень могут сломать мои кости, но от слов не больно.
Хочу ответить ему известной народной мудростью, но горло сжимается.
– От слов как раз бывает больнее всего, – шепчу я.
Он наклоняется ко мне:
– Что? Тебе больно от того, что здесь никто не называет тебя красавицей, как это было в твоем королевстве? Или детишки, наоборот, называли тебя надменной, презирая за то, что ты купалась в роскоши?
Ненавистные образы снова затопляют мои внутренности, угрожая утопить мое сердце. Мне шесть лет, я спряталась в платяном шкафу, но не могу заплакать, настолько меня потрясли мамины слова. Я, чуть постарше, вся сжимаюсь в комочек, руки дрожат, потому что… Нет. Я обещала себе никогда больше об этом не думать. Для меня существует только моя миссия. Глубоко вдыхаю, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом.
– Я ведь должна была устать после этой скачки, – говорю я, меняя тему. Мышцы горят, но все-таки выдерживают нагрузку. – Не та лошадь, не то седло. И я раньше никогда не скакала так долго. Почему же я ни капли не устала?
Чувствую на себе его взгляд.
– Он запретил нам тебе что-либо говорить. Но полагаю, теперь это уже не имеет никакого значения. Он рассказал тебе об источнике Амброзии?
– Он показал мне источник, – отвечаю я, и Роуэн удивленно поднимает бровь. – Только пить из него не разрешал.
– Ну, – нерешительно заявляет он, – может, это потому, что ты уже выпила из него.
Растираю эмблему с жаворонком.
– Думаешь, я бы не запомнила, если бы пила магическую силу из сверкающего озера?
– А мне помнится, ты глотала воду Амброзии, лихорадочно пытаясь не утонуть.
Руки невольно опускаются, и воспоминания захлестывают с головой. Река… Она ведь тоже называется Амброзия.
– Это когда я прыгнула с обрывав реку?
Роуэн хрипло смеется.
– Если ты проиграешь и станешь невестой Невана, я лично позабочусь о том, чтобы этот момент вашего знакомства был включен в исторические справочники. – Его смех обрывается, потому что я бросаю на него сердитый взгляд.
Но, может быть, он дал мне преимущество. Возможно, кроме Невана, никто из Совета семи не знает, что я уже не совсем смертная.
– Стоп, я знаю это расчетливое выражение лица. Верис, ты не неуязвима. Для этого ты выпила слишком мало воды.
Я только отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи.
– Ты просто не хочешь, чтобы я больше доверяла себе.
Роуэн удивленно смотрит на меня.
– Сиф? – кричит он, сложив ладони рупором, как маленький ребенок, который поссорился с сестрой и теперь зовет маму. – СИФ!
Я пытаюсь ударить его рукой по губам.
– Ты что выдумал?
