Он еще мальчик. Просто мальчик. Мальчик, которого мучает мать.
Дафна прижимается к Невану, губами к его уху, и я слышу ее нежные слова, как будто их шепчу я. Мягкие, как любовный шепот, но с таким тяжелым смыслом.
– Все будет хорошо. Тихо, тихо. Все будет хорошо. Я с тобой. Я всегда буду с тобой, – снова и снова шепчет она эти слова, в то время как кровь, такая темно-красная, что кажется черной, сочится по ее губам. Ее проклятие не такое болезненное. Она знает, что никогда больше не поцелует его. И осознание этого поражает ее, поражает меня, так сильно, что, пожалуй, и кинжал в сердце не был бы такой страшной пыткой. Королева не даст Дафне исполнить это обещание и будет держать ее подальше от Невана, чтобы она никогда не могла рассказать ему о смертельном поцелуе.
Подползаю к ним, обреченной на гибель влюбленной паре, и ложусь на пол с другой стороны от Невана. Я не могу вытереть слезы с его горячих щек, но представляю, как это делаю, как забираю его боль и страдания. Ненависть в животе запутывается в раскаленный узел. Ненависть к королеве Эвелун.
Просыпаюсь на каменном полу святилища со слипшимися от слез ресницами, а к щеке больно прижимается жесткий переплет книги. Все тело напрягается. Я поднимаюсь и игнорирую слова в своей голове, которые посылает мне зимнее королевство. Нет, ни на минуту больше не могу здесь оставаться. Я спотыкаюсь о разбросанные книги и выбегаю в большой зал, где наконец могу вдохнуть полной грудью. Натия и Юлиана бросаются ко мне, и глаза их полны ужаса.
– Что ты видела?
– Мне нужно уйти отсюда, – хриплю я, пробираясь к выходу. – И скорее…
Но тут дорогу преграждает Ания, уперев руки в бедра.
– Да ты вся дрожишь!
Выбрасываю вперед руку, вызывая энергетическую волну из крошечных частиц льда, которая отталкивает от меня Анию.
– Мне пора домой, – шепчу я и бегу дальше, через дверь, по коридору и на улицу. Лошадь и Иррах ждут меня, я с трудом взбираюсь в седло и поднимаю на руки волчонка. Не могу думать о Неване, Дафне и королеве. Или о том, что значит увиденное. Что означают мои ощущения. Не надо было сюда приходить.
Бузина и возвращение домой
Пятое мая
Верис
Я думала, что лес Возвращений станет препятствием, но в этот раз не приходится долго плутать, так что пересекаю его в мгновение ока. Возможно, это связано с тем, что зимнее королевство считает меня частью двора Невана. Стараюсь об этом не думать.
В сумерках достигаю границы. Она такая же, как и в тот день, когда я впервые пересекла ее. Моя лошадь ржет и останавливается, поэтому спускаюсь и начинаю ласково гладить ее, тянуть за поводья, но она упирается.
– Ну что с тобой? Тебе не нужно бояться Аурума.
Меня осеняет, что только сакра за день до праздника Йоль может перейти границу. И принц зимы, если ему не принесут в жертву девушку. Пусть зимнее королевство после моей победы дало мне возможность преодолеть этот рубеж, но к лошади это не относится.
У меня сердце останавливается. А что насчет Ирраха?
Пытаюсь разглядеть в снегу его серебристую шерстку и вижу, как он крадется по опушке леса. Решил попрактиковаться в охоте.
– Иррах! – зову я дрожащим голосом, и он тут же навостряет уши и спешит ко мне. Пока я обыскиваю карманы в поисках последнего вяленого мяса, чтобы оставить его ему, он утыкается головой в мою ногу. Я опускаюсь перед ним на колени и чешу за ушком. Говорить, как Изегрим, он пока не может, так как еще не вырос, но я уверена, что он понимает меня.
– Тебе придется остаться здесь. Прости, – мой голос срывается, и я удивляюсь, как смогла к нему так привязаться за столь короткое время. Ну почему судьба посылает мне волшебного волчонка, имя которого значит то же самое, что и мое, только для того, чтобы вырвать его у меня на следующий день? Он ставит лапки на мои колени, как бы говоря, что я не должна об этом жалеть. – Я знаю, что ты справишься один. Ты же не обычный волк.
Его клыки нежно впиваются в мои пальцы, и он бежит к границе.
– Дело не только в том, что я беспокоюсь о тебе. Я хочу взять тебя с собой, потому что мы связаны, я чувствую и…
Иррах фыркает, возвращается ко мне и снова тычется головой в мою ногу.
– Да, все в порядке, ты же видишь это иначе, – ругаю я его, но не могу подавить рыдания.
Он останавливается и смотрит на меня с опущенной головой, верный признак того, что он хочет на руки. Поэтому я поднимаю его в последний раз и прижимаю к себе пушистое тело, зарываясь носом в мягкую шерстку.
– Я вернусь, – тихо обещаю я ему то, в чем еще не хочу себе признаваться, но давно знаю. По отношению к нему я буду честна.
Иррах скулит, но не жалобно, а скорее нервно. Я сажаю его на землю, и он сам толкает меня носиком дальше к границе. Медленно, не сводя с него взгляда, я отступаю на несколько шагов назад и перешагиваю границу королевств, едва замечая ударную волну магии, прошедшую сквозь меня. Я хочу еще что-то сказать ему, но слова застревают у меня в горле.
Так что я вытираю глаза, отворачиваюсь, и в этот момент Иррах тоже перебегает через границу. С открытым ртом я смотрю на него, а он останавливается и осторожно проверяет лапами незнакомую траву. Как это возможно? Может быть, потому что он волшебный волк? Но нет. Ни одно существо не может переступить границу только потому, что оно волшебное.
Должно быть, дело в чем-то другом. Значит, граница ослабла. Конечно! Я ведь победила Невана. Принц потерял потенциальную невесту. Граница становится слабее, потому что Неван слабеет.
Шестое мая
Сплю до рассвета, свернувшись в обнимку с Иррахом под кустом бузины. Мягкий весенний воздух окутывает меня, как одеяло, как объятия старой подруги. Удивительно, почему я не радуюсь своей победе? Неужели до сих пор не осознала, что я сделала? Но и на следующее утро я об этом не думаю. А думаю о пересечении границы. Маленький волшебный волк смог ее преодолеть, а лошадь – нет. Пока нет. Может быть, другие смогут перейти границу со мной, если она и дальше будет слабеть.
– И что такая красивая малышка, как ты, делает так близко к границе? – вдруг слышится чей-то хриплый голос.
Рывком вскакиваю на ноги и приставляю кинжал к горлу незнакомца, прежде чем он успевает что-либо сделать.
– Тот же вопрос я могла бы задать и тебе. Малыш, – дышу через рот, потому что не хочу лишний раз вдыхать его гнилой, кисловатый запах.
Он неловко смеется и поднимает руки, под ногтями которых скапливается ржаво-красная грязь.
– Я просто хотел спросить, не нужно ли вас проводить в ближайшую деревню. Но, видимо, не нужно.
Я отталкиваю его от себя и засовываю кинжал обратно, не сводя с него глаз. Он ехидно ухмыляется мне, покачивая сумкой. Разбойник? Дрожь пробегает у меня по спине, потому что он отталкивает меня, и в то же время я ощущаю слабую связь с ним. В его присутствии что-то сжимается в моей груди, как осколок льда, вонзенный в мое сердце. Человек, должно быть, поражен проклятием Невана. Но почему я это чувствую? Все в Вентурии, похоже, ориентировано на равновесие. Означает ли это, что я благодаря своей победе над Неваном получила больше власти, в то время как он часть своей власти потерял?
