Меня трясет будто в лихорадке, но слова матери действуют как бальзам. Во мне еще осталось немного магии, и я использую ее, чтобы исцелить маму. Никто не должен умереть, не по моей вине. А потом вместе с ней и с Верис мы найдем способ покончить с проклятиями. Мы что-нибудь придумаем.
– Что ты делаешь? – пронзительный крик Верис долетает до моего уха.
Она еще не понимает, но скоро поймет. Она хватает меня за плечи и оттаскивает назад. Я хочу сказать ей, что с ней ничего не случится, но из моего горла вырывается только бульканье. Непреклонные руки тянут меня к земле, дергают за сердце. Верис оставляет меня, и краем глаза я вижу, как она бросается к моей матери, рука тянется к злополучной броши. Я хочу сказать ей, что все кончено, что она хорошо сражалась, вела себя очень смело. Что больше сражаться не придется, потому что мы найдем другой путь.
Взрывается пылающая буря ледяных осколков, и защитная магия броши, усиленная моим исцелением, отбрасывает Верис от моей матери. Она скользит по полу, пока не останавливается. Она не шевелится, но у меня внутри все болит так сильно, что еще большую боль я почувствовать уже просто не могу. Моя мать выпрямляется и идет к Верис, чтобы вылечить ее. Это все защитная магия, это не было намеренно. Или?..
Ее руки не ложатся на Верис мягко. Нет, она вскидывает руки вверх, готовясь к атаке. К смертельному удару.
Верис
Я не могу защитить себя. Все остальные слишком далеко, они не успеют прийти мне на помощь. Роуэн тяжело опирается на свой меч. Сиф стоит на коленях и жадно ловит ртом воздух. Ее платье превратилось в лохмотья. Элирия неподвижно лежит на полу, рядом с ней Майя. Королева бормочет заклинание, которое становится угрожающе громким. Невану удалось немного исцелить ее, прежде чем я успела его оттащить, но этого достаточно для последнего удара. В отчаянной попытке защититься я обхватываю себя руками, понимая, что это ни к чему не приведет.
Все кончено.
Королева водит руками в воздухе, рисуя какой-то сложный узор, а затем выталкивает их в мою сторону. Нет! Я не хочу умирать, только не так, но по-прежнему лежу, сжавшись в клубочек и зажмурив глаза. Молитвы бесполезны.
Но боль не приходит. Странно. Может быть, все уже кончено. Я пытаюсь открыть глаза, но ничего не вижу. Слишком светло, слишком ярко. Но потом глаза привыкают, и передо мной вырисовывается темный контур. Различаю дрожащие плечи. Растрепанные белые волосы. И кровь. Кровь на белоснежной одежде.
Неван встал между нами, и основной удар пришелся на него.
Едва ли это можно расценивать как полноценную помощь, но зимнее королевство всегда сурово наказывает за нарушение условий поединка. И вот Неван падает на колени, содрогаясь всем телом. Бросаюсь к нему. Он с трудом воспринимает меня, только пристально смотрит на свои ладони.
– Сколько же крови и грязи прилипает к моим рукам, – едва шелестит он.
К королеве бросается Элирия, но та отбрасывает куртизанку одним взмахом пальца.
– Только посмотри, к чему тебя раз за разом приводит привязанность к смертным девушкам. А ведь я хотела, хотела, чтобы ты стал следующим королем, – обращается она к Невану, который даже не смотрит на нее. – Но ты для этого не годишься, будь то с проклятием или без него. Слабак. И Амброзия знает, что я старалась изо всех сил, чтобы помочь тебе.
– Никому ты не помогла, кроме себя. Хватит уже лгать! – кричу я ей и резко выпрямляюсь. Я едва стою, но ярость придает сил и приводит в движение мое истерзанное тело. – Это еще не конец. Я не сдалась, не проиграла.
Но я словно вообще не существую для нее. Она касается пальцем подбородка Невана.
– Вся королевская семья испорчена с нуля. Мы вымираем. Другого выхода нет. И я претворю это в жизнь, как покаяние за все мои оплошности. Но, пожалуй, начну я с нее, – теперь она смотрит на меня совершенно безумным взглядом. Слишком долгим был этот ее путь из ненависти, страха, стыда, заблуждения и эгоизма. Каяться ей уже поздно.
Эвелун подбирает с пола копье Роуэна, а я собираю последние силы. Остальные уже отдали все, что могли, они измучены и ранены. Никто больше не сможет меня вылечить. В толпе вряд ли найдутся еще союзники. У меня больше нет тузов в рукаве. Но королева Эвелун тоже истощена и почти лишилась магических сил. Она дышит почти так же тяжело, как и я.
У меня есть только кинжал. И мой ум.
И мы сражаемся. Никакой магии, никакой посторонней помощи. Только мы и наше оружие. Атаки. Отвлекающие маневры. Защита. Я теряю чувство времени, пока мы исполняем этот бессловесный танец. Знаю только, что не могу уступить. Она не должна добраться до моей эмблемы.
Задыхаясь, я замахиваюсь кинжалом, но она бьет меня концом копья по колену, и я падаю на землю. Перед глазами все плывет. Я перекатываюсь в сторону, задевая и тревожа при этом все старые, еще не зажившие, раны, чтобы увернуться от ее копья, полосующего меня по бедру. От боли на глазах выступают слезы. Я больше не могу.
– Сдаюсь, – вырывается у меня из горла. – Покажи своим подданным, что в тебе есть доброта.
Королева останавливается и смотрит на свой народ. Она знает, что, если сейчас убьет меня на их глазах, они увидят в ней монстра, а не королеву. И хотя она говорит, что королевская линия вымирает, должна вымереть, она все еще хочет сохранить свою власть. Королева лжет самой себе о своих благородных мотивах, иначе сделала бы это много лет назад.
– Я сдаюсь, – повторяю я, устремив взгляд в пол. – Только при одном условии.
Она вытаскивает свое копье.
– Слушаю.
Делаю несколько вдохов, дышу поверхностно, потому что сломанное ребро давит на мои легкие.
– Я хочу поцеловать того, кого мне больше всего хочется, – смотрю на Невана, его взгляд все такой же пронизывающий, но такой же потерянный. Его дыхание сбивается, и я вкладываю в свой взгляд все то, что до сих пор скрывала. То, что могло быть. Королева наблюдает за нами, но мне все равно. Мне ничего больше не нужно.
Потом я смотрю на нее.
– Только прежде заключим магический пакт.
Она смеется.
– И это, моя дорогая, твоя проблема. Ты такая отвратительно эгоистичная. Ты могла бы попросить меня о мире, о том, чтобы никогда больше не нападать на других существ, уберечь людей от ледяных осколков. Но нет, в конечном счете это эгоистичная любовь, которую вы ставите выше всего остального. И никто, кроме меня, не понимает, насколько смертельно это чувство.
Я поднимаюсь на четвереньки, чтобы лучше видеть Невана. Он смотрит на меня так, словно увидел богиню Амброзию. Я пытаюсь понять по его лицу, хочет ли он этого поцелуя так же, как и я.
Королева, пошатываясь, шагает к нам и повышает голос, обращаясь к фейри:
– Ну и кто теперь скажет, что я злая королева? Я приняла эту девушку при своем дворе, одела ее и накормила. А теперь, даже после того, как она пыталась меня убить, я даю ей возможность осуществить это жалкое желание.
