– Я обещала защитить тебя. – Я смотрю на свои потертые пыльные ботинки. Я не могу заставить себя посмотреть на Ариена, на робкую надежду в его глазах. – Я не знаю, будешь ли ты в безопасности в деревне.
– Тогда мы поедем куда-нибудь еще, куда-нибудь подальше.
– Не знаю. Может быть.
Ариен разочарованно вздыхает. Очередь начинает двигаться, и, когда мы идем вперед, я наклоняюсь, чтобы поднять корзину.
Из дома на другой стороне площади выходит женщина. Ее взгляд скользит поверх толпы, а потом опускается на землю. Она что-то достает из банки. Горсть соли. Женщина с силой швыряет ее на улицу, затем проводит по груди перемазанными в соли пальцами. Два пальца слева направо – по линии ее сердца. Символ Леди: защита от тьмы.
– Почему она это сделала? – осторожно спрашивает Ариен.
Я внимательно вглядываюсь в толпу. Но они не обращают внимания ни на нас, ни на что-либо еще. Ощущается смутное нервное потрескивание, в воздухе витает беспокойство. Как перед бурей.
Все одеты в самую лучшую одежду. Начищенные сапоги, льняные рубашки, заколки, платья с тонкой вышивкой. Мы собирались как на праздник. И так и есть. По крайней мере, так должно быть. Но в очереди, где мы стоим, люди тревожно перешептываются друг с другом. В домах по краям площади открываются новые двери. Другие люди тоже рассыпают соль над порогом. Целительница натянула на окна гирлянды из розмарина и шалфея.
– Ты слышала? – говорит девушка, которая идет вдоль очереди с листом пергамента и ручкой в руках. У нее дубово-коричневая кожа и облако красивых кудрявых волос, которые она убирает с лица, прежде чем нерешительно взглянуть на стоящих рядом людей. Ее голос переходит на шепот:
– Лорд Сильванан здесь. Он сам пришел за десятиной.
– Лорд Сильванан?
Меня охватывает нервная дрожь.
– Здесь? Он никогда не приходит на день десятины.
Последний раз мы собирались здесь на десятину шесть лет назад, когда настала наша очередь платить ее Сильвананам – владельцам всей земли в долине. Тогда бояться было нечего.
Лорд, приехавший на день десятины, был старше Матери. Он был высоким и красивым, с аккуратно завязанными назад темными волосами. Он помог людям упаковать все свою телегу, чтобы доставить обратно в поместье. Потом он медленно прошел по площади и с благодарностью посмотрел на деревню. В уголках его глаз появились морщинки, когда он улыбнулся Ариену и мне, пробегавшим среди кучки детей.
Но теперь у нас новый лорд. Его сын. Потому что сразу после нашего последнего дня десятины умерла вся семья Сильванан. Все, кроме него, нового лорда.
Потому что он убил их.
Его родителей, его брата, всю его семью. Он топил их одного за другим в озере за их поместьем.
Говорят, что его отца нашли лежащим на берегу, бледным и неподвижным, как будто из него вылили всю кровь. Горло его матери запуталось в осоке, натянутой так сильно, что она оставила порезы на коже.
– Да. Возможно, он уже здесь.
Девушка делает паузу и оглядывает толпу вокруг нас, а затем проводит пальцами по груди.
– Моя деревня находится рядом с его поместьем. У нас там для него есть особое имя.
– Калатея?
Легко преодолевая расстояние, мужчина проходит сквозь толпу. У него такая же дубово-коричневая кожа и черты лица, хотя он собрал свои кудри в узел, все пряди до единой.
– Тея, что я тебе сказал?
– Заниматься списком и не отвлекаться.
Тея огорченно наклоняет голову. Она заглядывает в нашу корзину и быстро вычеркивает ручкой несколько строк на пергаменте.
– Извини, отец. Они были последними.
Он тяжело вздыхает.
– Тебе нужно было уже закончить, вместо того чтобы тратить время попусту. Нам еще нужно все подготовить все для доставки обратно в Лейкседж.
Он берет ее за руку и притягивает ближе к себе, его голос становится ниже:
– Я не хочу оставаться здесь дольше необходимого. Не хочу быть рядом с ним.
– Я не хотела медлить. Я помогу тебе загрузить корзины, когда они будут готовы.
– Нет. Постой там, чтобы не влезть в неприятности.
Отец начинает уводить Тею от нас к фургону.
– Подожди, – кричу я ей вслед, когда она уходит. – Как зовут лорда Сильванана в твоей деревне?
Тея оборачивается к нам.
– Лейкседжский монстр.
Солнце все еще высоко над деревьями. На моей шее выступил пот, а на носу появилась полоса ожога от солнца. От колючих шерстяных чулок мне слишком жарко, ноги чешутся. Но после ее слов я начинаю дрожать.
– Тея. Хватит, – с напряженным лицом бормочет отец ей на ухо.
Опустив глаза, она идет к фургону. Но, устроившись на сиденье, он похлопывает ее по колену, утешая.
Странное, болезненное чувство заполняет мою грудь, когда я смотрю на Тею и ее отца, потому что вспоминаю своего отца. Его сильные руки, обветренные после работы в саду, но все еще нежные, когда он касается меня. Если бы он был здесь, он бы нас защитил.
– Лейкседжский монстр, – говорю я тихо, почти шепотом. Вкус слов подобен дыму и тьме.
Ариен подходит ко мне.
– Ты видишь его?
Я встаю на цыпочки, чтобы заглянуть вперед людей. Возле алтаря в тени двух высоких сосен установлен стол, на котором будут разложены десятины. За ним стоит женщина в длинном расшитом платье. Ее серебристые волосы зачесаны назад с загорелого лица и заплетены в хвост, который распускается волнами, ниспадая каскадом по спине.
– Его там нет.
– Может, он как лесной волк.
Ариен указывает на лес, где между деревьями лежат густые тени.
– И он не может выходить на улицу при дневном свете.
– Это неправда. Это просто сказки.
Но то, что произошло в поместье Лейкседж, тоже не похоже на правду. Запертый и почти пустой дом. Убита целая семья.
Желудок завязывается узлом, который затягивается все сильнее. Я не могу перестать вглядываться в толпу. Когда солнце садится, тени от сосен по краям площади ползут по земле дальше, удлиняясь. Каждая смена света и тени заставляет меня подпрыгивать. Я жду, что повернусь и увижу монстра прямо здесь. Как будто я вызвала его, когда произнесла его имя.
Ариен рядом неподвижен и тих. Его лицо начинает бледнеть.
– Что случилось? Ты боишься лорда Сильванана? Я не вижу его. Может, его даже здесь нет.
– Нет.
Он обнимает себя руками.
– Все в порядке. Я в порядке.
Его кожа выглядит бескровной, почти белой.
– Ариен. Что случилось?
