Его глаза ясные и больше не малиновые.
– Когда я сказала, что ты не настоящий монстр, потому что у тебя нет клыков или когтей, это не было вызовом.
Я пытаюсь подразнить его, но по моим щекам текут горячие слезы.
– Я думала, что потеряла тебя. Я так рада, что смогла тебя вернуть.
Его пальцы касаются моего запястья, новой печати.
– Она исчезла? – спрашивает он после долгого молчания.
Крошечное зернышко надежды в его голосе почти уничтожает меня. Я протягиваю к нему руку и закрываю глаза. Он дышит. Я слушаю. Это тихий, чистый звук. Без шума, без шипения воды. Моя магия просыпается, и нежный завиток силы пронизывает нас, словно вопрос. Я чувствую его: жженый сахар, черный чай и золотой солнечный свет. Я чувствую Гниль: голод, яд и тьму. Она все еще там. Похоронена глубже. Стала тише. Но она есть.
– Нет. Не исчезла. Но скоро исчезнет.
Роуэн берет мою руку и осторожно держит, поглаживая большим пальцем круг на моей ладони.
– Я знаю, что ты сделала, чтобы меня остановить. Что ты отдала ему, Лета?
– Это… я…
Но, как и до этого, когда меня спрашивал Ариен, я не могу найти слов. Глаза наполняются слезами.
– Это неважно.
Глядя мне в глаза, он наклоняется ближе:
– Это важно для меня.
– Сделка была равной. Я отдала не больше, чем ты, – нахожусь я. – И сделала это с готовностью.
Его лицо мрачнеет.
– Равной чему? Что ты отдала, что можно сравнить с моей жизнью и жизнью моей семьи?
Я не отвечаю, но через мгновение вижу, как к нему приходит осознание.
– Расскажи мне оставшуюся часть сказки. С той ночи в доме у дороги. Ты так и не закончила. Я хочу услышать, чем закончится.
Я сдерживаю слезы и качаю головой:
– Нет.
Его голос становится мягким, и он гладит меня по щеке, вытирая слезы.
– Продолжи. За семью лесами, за семью озерами…
– Я не могу.
Мой голос срывается.
– Я не помню. Я ничего не помню о своей семье. Я отказалась от них – сейчас и навсегда.
Какое-то время Роуэн почти не двигается, а затем вдруг обнимает меня. Я прижимаюсь к нему, прислушиваюсь к быстрому биению его сердца, опускаю лицо на его плечо. И начинаю плакать сильнее. Он гладит меня по спине, гладит по волосам, целует мои слезы.
– Мне очень жаль, – говорит он. – Мне так жаль, что я втянул тебя в это.
Он держит меня долго, до тех пор, пока я не перестаю плакать. В комнате становится тихо, слышен лишь звук нашего дыхания. Мы расцепляемся и смотрим друг на друга. Я вытираю лицо рукавом.
– А мне – нет.
Я впервые произношу это вслух. Впервые осознаю это. Тот день, когда Роуэн пришел в наш дом, изменил мою жизнь навсегда. И хотя в тот момент я ненавидела его и хотела, чтобы он исчез, теперь я обнаруживаю, что воспоминания окрашены нежностью.
– Я ни о чем не жалею. Ни о том, что встретила тебя, ни о том, что приехала сюда.
– Ну да. Ты чуть не умерла. Ты связала себя с Подземным Лордом. Ты отказалась от своей семьи, чтобы не дать мне тебя уничтожить.
– На самом деле ты хотел уничтожить всех. Ты был очень амбициозен.
Я прижимаю пальцы к печати на запястье. Внутри меня шевелится магия. Обещание силы. Словно поток воды, который в полнолуние прорвет дамбу и наполнит меня.
– Ты помнишь, что я сказала тебе в тот день на кухне после того, как впервые призвала Подземного Лорда?
Его губы растягиваются в улыбке.
– Я уверен, что это было что-то бессмысленное на тему того, чтобы рискнуть собой, пока мы все стоим в стороне и наблюдаем.
– Ну да, – смеюсь я. – Я сказала тебе, что это был мой выбор. Я выбрала это. Моя жертва, мое обещание, все это.
– Лета.
Он ловит мое лицо руками.
– Я бы никогда не попросил тебя об этом. Но теперь, когда ты это сделала, спасибо. Спасибо, что остановила меня. Спасибо, что спасла.
Я провожу пальцами по следам на его шее, оставшимся от магии шрамам и синякам. Когда я прикасаюсь к нему, на моих ладонях мерцает свет.
– Ты знал, что это произойдет? Ты знал, что Гниль изменит тебя, а не убьет?
Его глаза плотно закрыты.
– Я не был уверен, но знал, что это возможно.
– Итак, ты позволил всем бояться тебя и называть монстром, потому что хотел, чтобы они держались подальше.
– Это сработало, не правда ли?
– Вот почему ты не хотел, чтобы я ехала сюда?
Он смущенно смеется:
– Это была не единственная причина. Я никогда… я никогда не хотел, чтобы кто-то был рядом. Не хотел позволить себе сблизиться с кем-то. Я знал, что это невозможно и что я никогда не смогу попросить кого-то быть частью всего этого.
Он указывает на себя, на пейзаж за окном. Дуга, описанная его рукой, подводит итог всей его жизни: опасность, тьма, Гниль.
– Я не боюсь, Роуэн. Ты это знаешь, так ведь? Даже тогда, в саду, когда ты изменился. Когда ты дрался со мной, когда ты меня целовал. Я не боялась тебя.
– Я знаю.
Он делает медленный вдох.
– Когда я впервые увидел тебя с обгоревшим на солнце носом и спутанными волосами, с твоими покрытыми синяками руками… Ты выглядела так, будто собираешься разорвать меня на части, но все же меня тянуло к тебе. И я знал, что если позволю себе заботиться о тебе – если позволю себе хотеть тебя, – это будет хуже, чем если бы я оставил тебя в том ужасном доме. Ты права: я не хотел, чтобы ты ехала с нами. Мне нужно было исправить Гниль. У меня не было времени беспокоиться о чувствах. Но даже когда я намеревался оставить тебя там, я все равно… я хотел… – Он вздыхает. – Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.
– Я в безопасности. И я собираюсь оставаться в безопасности.
– Я не уверен, что безопасно – это слово, которое подходит в данной ситуации.
Роуэн смотрит на печать на своей руке. Он прикасается к ней и хмурится.
– Тебе было больно использовать эту магию. Когда ты остановила меня, тебе было больно.
– Да. Но это был мой выбор.
– Она все еще там.
Он снова касается печати, озадаченный.
– Что ты со мной сделала?
Он проводит пальцами по линиям заклинания, и я дрожу, когда в ответ по моей коже пробегают магические искры. Я смотрю на свою ладонь, отмеченную черным полумесяцем. Мое запястье, отмеченное заклинанием солнечных лучей. Затем я кладу пальцы на печать. Магия между нами начинает петь, и Роуэн дрожит. Я улавливаю эмоции, которые одновременно мои и не мои. Смесь тепла, отчаяния и желания. Мы связаны.
