– Ты чувствуешь это, так ведь?
Роуэн кладет свою руку поверх моей печати:
– Да. Чувствую.
Я чувствую, как магия пронизывает меня. Я чувствую ее вкус: сладкий и пряный, как алмасский пирог и медовый чай. Я чувствую его, противоречие его эмоций. Он зол и напуган. Злится, потому что он напуган. Я знаю, что он хочет, чтобы Гниль исчезла, и хочет, чтобы я была рядом. Но он боится, что не сможет получить и то и другое.
Странно ощущать его эмоции таким образом. Я словно читаю страницу, заглядывая через плечо. Цвета под моими закрытыми веками меняются и накладываются друг на друга. Сначала они серые, мрачные и темные. Затем я открываю глаза, смотрю на Роуэна, и все смягчается до оттенков персика и золота.
Я провожу пальцами по нарисованным линиям.
– Мы с тобой связаны. Ты будешь со мной, несмотря ни на что.
Роуэн целует уголок моего рта, изгиб щеки.
– Я буду с тобой. Береги себя, любовь моя.
Я убираю волосы с его лица и провожу кончиками пальцев по тонким краям его ушей. Серебряные кольца в их мочках согреваются от моих прикосновений.
– Ты тоже береги себя.
Мы медленно расходимся. Я не хочу его отпускать. Он садится под деревьями рядом с Флоренс, и, когда она обнимает его за плечи, он не отталкивает ее. Я бросаю на них последний взгляд, затем поворачиваюсь и иду по берегу, а мои ботинки проваливаются в грязь.
Когда я добираюсь до воды, по поверхности дует холодный ветер. По моей коже тоже пробегает холодок. Ледяной пот стекает с моих висков и течет по шее.
Я переступаю через внешние линии печати и неподвижно стою, пока Ариен и Кловер кружат вокруг меня. Они вырисовывают элемент за элементом, пока я не оказываюсь в центре вычерченного на земле заклинания. Когда они заканчивают, Ариен улыбается мне неуверенно и испуганно:
– Ты готова?
Я смотрю на воду. Озеро мягко колышется, и волны разбиваются о берег со звуком, похожим на вздох.
– Я готова.
Ариен быстро хватает меня и крепко обнимает. Я прижимаюсь лицом к его плечу, вдыхаю запах бумаги и чернил. Он делает глубокий вдох, затем наклоняется и проводит пальцами линию на мокрой земле. Покрытой грязью рукой проводит по груди, делая знак Леди.
Кловер повторяет его жест. Она вытирает грязную руку о юбку и улыбается мне:
– Удачи, Виолетта.
Она приподнимает бровь и наклоняется, чтобы прошептать:
– Кстати, у тебя на шее огромный след от поцелуя, ты в курсе?
Я кладу руку на шею, мое лицо пылает жаром, и она фыркает в ответ. Я усмехаюсь и отталкиваю ее, качая головой. Я вдыхаю, затем наклоняюсь, чтобы прижать пальцы к земле. Медленно провожу рукой по груди, оставляя черную полосу на линии сердца.
Ариен и Кловер отступают, стараясь не размыть ногами печать. Я медленно опускаюсь на колени и кладу руки на землю.
Гниль просыпается. Щупальце тьмы разворачивается и скользит по кончикам моих пальцев. Я смотрю на озеро и думаю о семье Роуэна, канувшей в этой чернильно-темной воде. Об Ариене, пойманном огромным количеством когтистых рук. Я судорожно вздыхаю. Мне так страшно.
Я оглядываюсь через плечо. Ариен и Кловер вместе стоят прямо за внешним контуром печати. Роуэн и Флоренс ждут под деревьями.
Я боюсь. Но я не одна.
Магия гудит под моей кожей, и печать на моем запястье начинает светиться. Когда моя сила просыпается, меня снова наполняет сильное одиночество, острое чувство пустоты. Напоминание о том, что часть меня, которая когда-то была здесь и ярко горела вместе с моей магией, потеряна навсегда. Когда я закрываю глаза, то снова оказываюсь на выжженном поле, где ничего не растет. Нить моей силы свободно обвивается вокруг меня.
Я представляю, как она завязывается все туже и туже. Новая сила накапливается во мне, и я чувствую, как она, горячая и жестокая, собирается в моих руках.
Я впускаю ее.
Жар вспыхивает в груди, а затем лихорадочно распространяется по всему телу. Я открываю глаза и глубоко вжимаю руки в грязь. Из моих ладоней исходит свет. Я солнце. Я лесной пожар. Линии печати вокруг меня загораются золотым сиянием. Оно распространяется вдоль берега до тех пор, пока вся земля не начинает сиять.
Я могу это сделать. Я это сделаю. Я пошлю свою магию во тьму и все исправлю.
Гниль начинает корчиться. Я чувствую ее ярость, ее голод. Она пытается бороться со мной. Я толкаю, она толкает обратно. Я зарываюсь руками глубже в землю. Сила горит, и горит, и горит. Ощущение пустоты тоже неуклонно нарастает, и то место во мне, которое раньше не было пустым, наполняется невыносимой болью. Это очень больно. Я сильно прикусываю губу. У меня из носа идет кровь.
Я могу это сделать. Я могу это сделать.
По земле проходит ужасная, нескончаемая дрожь. Затем все стихает. Я оборачиваюсь, и недоверчивый смех застревает у меня в горле. Неуверенно улыбаясь, Кловер и Ариен отрывают руки от печати. Позади них, под деревьями, поднимаются на ноги Роуэн и Флоренс. Когда я смотрю на берег, меня наполняет надежда.
Все исправлено.
Берег – гладкая земля и рассыпанная галька; лес – светлый, с шелковистой корой и новыми листьями, развевающимися на фоне звездного неба. По чистой воде, отражающей лунный свет, идет рябь. Я осторожно прикладываю руку к земле. Получилось.
Я хочу опуститься на землю, свернуться калачиком и не двигаться.
Но затем я чувствую под ребрами странный острый толчок. Я шатаюсь и чуть не падаю, земля под моей рукой становится все темнее и темнее. Тонкие ручейки теней растекаются вокруг меня вверх к лесу и обратно в озеро. По земле проходит дрожь, а потом открывается рана, разрывая землю от моих рук до самой кромки воды.
Я слышу крик Кловер, и Ариен делает шаг через печать. Я протягиваю руку, чтобы остановить его:
– Нет! Не подходи. Это может…
Он останавливается. Я наклоняюсь и засовываю руки в землю. Гниль быстро поднимается и обволакивает меня, пока мои запястья не попадают в ловушку. Она сжимается и сжимается болезненной, сокрушающей хваткой. Свет моей магии вспыхивает из-под грязи. Печать ярко пылает, замысловатые линии сверкают золотом на почерневшей земле.
Я закрываю глаза и всем своим весом прижимаюсь к берегу. Мое сердце отчаянно бьется о ребра. Мир слишком яркий, слишком горячий.
Издалека доносятся тяжелые шаги. Роуэн подбегает ко мне, его ботинки размазывают печать, разрушая заклинание. Когда линии разрываются, свет рассеивается.
Он хватает меня за плечо:
– Лета, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь…
Вдруг он обрывается, и наступает внезапная, удушающая тишина.
Земля дрожит, и он дрожит. В уголках его глаз скапливается кровь. Он моргает, и она растекается по его глазам, пока они не становятся малиновыми. У его горла корчится тьма, разворачиваются тени. Я вижу, как он пытается сопротивляться: его зубы стиснуты, дыхание учащенное. Его шрамы открываются, и из ран вытекает черная вода.
