Подумав о родных наверху, она подбежала к двери и снова закричала, на этот раз зовя Тома. Но судя по тому, как стены скрадывали звуки, вряд ли кто-то мог услышать голос Вайолет, разве что стоял прямо снаружи. Когда она снова окинула взглядом комнату, очертания предметов в темноте стали вдруг казаться угрожающими – лица на стене превратились в товарищей по заключению.
Вайолет нащупала расписную вазу и намеренно разбила её, чтобы использовать один из осколков вместо ножа. Раз выбраться не получается, следует подготовиться к визиту отца.
Да, придёт отец, а не Том – девушка твердила себе это снова и снова, цепляясь за слова брата, которые подслушала. Он ведь защищал её перед Девоном и не причинит младшей сестре вреда – по крайней мере, не по собственной воле.
Как отец заставит Тома убить Вайолет? Она даже представить себе этого не могла. Это будет похоже на обряд принесения в жертву из какой-нибудь книги? Несмотря на их с братом сопротивление? Что бы ни случилось, девушка планировала сражаться насмерть.
Она опустилась на колени возле двери, держа наготове острый осколок вазы в ожидании, когда тяжёлая створка откроется. Вайолет по-прежнему верила, что брат придёт ей на помощь.
* * *
Снаружи послышались какие-то звуки.
– Том? – позвала пленница, резко поднимаясь. – Раздался шорох шагов. Кто-то остановился прямо за дверью. – Пожалуйста, Том. Я здесь. – Вайолет приложила ладони к створке и почти прижалась губами к шву, отмечавшему проём. – Ты меня слышишь? Я заперта здесь!
– Это не Том, – холодно ответил кто-то.
– Луиза, – Вайолет почувствовала, как сердце сжалось, и прикрыла глаза, прижавшись лбом к двери, но говорить постаралась как ни в чём ни бывало: – Я случайно заперлась внутри. Пожалуйста, можете меня выпустить?
– Вряд ли это вышло случайно, – возразила Луиза. – Отец запер тебя, и я уверена, ты это заслужила.
Что можно было ответить на это? Если мать Тома уже слышала версию мужа, то что бы ни сказала сама Вайолет, женщина ей не поверит. И особенно не поверит в правду. «В моих жилах течёт кровь Львов. Эту комнату построили специально, чтобы держать здесь меня. Отец ждал, пока я повзрослею достаточно, чтобы Том убил меня и забрал мою силу себе».
– Это какая-то ошибка, – произнесла Вайолет. – Если вы отопрёте, я всё объясню.
– Объяснишь? – переспросила Луиза. – Будь моя воля, ты бы осталась взаперти навсегда. Эгоистичная девчонка, которая только вредит нашей семье.
Холод дверной створки ощущался ладонями и лбом. Вайолет провела в родном доме всего сутки, а уже обессилела. Луиза ненавидела её, а отец хладнокровно собирался принести нелюбимую дочь в жертву. Единственным её союзником был брат, но он пребывал в неведении.
Вайолет вздохнула и всё же заставила себя произнести:
– Вы правы. Во всём правы. Я вернулась из эгоистических соображений, полагая, что тут мой дом… но это не так. – Она с усилием продолжила, несмотря на оглушительную тишину: – Мне здесь не место. Так ведь вы всегда и говорили, правда? Никто не хочет видеть меня, если только в качестве… – Вайолет не сумела закончить. – Это всё лишь игра, притворство. Я никогда не была частью вашей семьи. А Том… – Она вспомнила, как брат обнимал её, вспомнила то чувство безопасности рядом с ним. – Он пока не понимает, но ему в самом деле будет лучше без меня.
Пауза затягивалась. Вайолет с усилием проговаривала каждое слово, и это причиняло ей боль.
– Я уйду. Навсегда уйду и больше не вернусь – не как в тот раз. И буду держаться подальше от вас. Вы никогда меня больше не увидите, никто из вас, клянусь, – Вайолет вздохнула. – Только отоприте дверь.
На этот раз пауза затянулась. Похоже, снаружи больше никого не было. Луиза ушла, оставив пленницу в одиночестве говорить самой с собой. Она уставилась на стену, чувствуя, как тёмная пустота комнаты окутывает принесённую жертву, впитывается в неё.
А потом дверь открылась.
– Благодарю вас, – потрясённо проговорила Вайолет.
– Лучше бы он оставил тебя там, в грязи, в Калькутте.
Холодный взгляд Луизы был полон неприязни. Девушка поймала себя на странном желании рассмеяться, но скорее всего вырвался бы только хрип. Между ними воцарилась тишина. Впервые они почти понимали друг друга. Вайолет опустила голову и поспешила прочь.
Знакомым путём через форточку в буфетной воспользоваться больше было нельзя, поэтому беглянка выскользнула через одно из боковых окон, бесшумно приземлилась снаружи и пустилась наутёк. И только когда добралась до улицы, то остановилась, восстанавливая дыхание, и обернулась к дому. Он казался таким знакомым – поднимавшийся над печной трубой дым, свет в окне наверху. Скоро повар начнёт готовить завтрак, а потом вся семья соберётся за столом. Вайолет и не предполагала, что та трапеза вместе с родными будет последней. И что то лёгкое прикосновение к волосам станет настоящим прощанием с Томом.
Вспомнился первый урок рукоделия. Гувернантка предложила тогда совсем маленькой девочке вышить слово «мама». Та сделала это, как умела: кривыми стежками, неровно. И подарила Луизе. Она изменилась в лице и бросила тряпицу в огонь, а гувернантку вскоре уволили. Сказанное матери Тома было правдой. Вайолет не вернётся. У неё больше не было семьи – лишь мечта, жившая в воображении.
Какой-то звук с улицы заставил девушку вздрогнуть и вынырнуть из задумчивости. Не успела она пошевелиться, как из-за угла показалась тёмная фигура и направилась к дому… прямо к Вайолет.
«Они знают, где я». Сердце бешено заколотилось. Но вот преследователь остановился, они уставились друг на друга…
– Уилл! – Волна облегчения буквально захлестнула Вайолет, и она сгребла друга в объятия.
Он был настоящим – крепким, тёплым. Девушка посмотрела в его до боли знакомое лицо. Наверное, никогда она не была настолько рада кого-то видеть.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Я беспокоился о тебе, – признался Уилл, чуть покраснев. – Кое-кто… узнал меня, и я… Испугался. Думал, что подвергаю тебя опасности.
От этих слов стало теплее – всё-таки Вайолет не осталась одна. Даже когда её заперли, друг спешил сюда, за ней.
Она легонько стукнула его кулаком в плечо.
– Что это на тебе надето?
– Мне пришлось одолжить эти вещи, – Уилл покраснел сильнее.
Они стояли друг напротив друга, и Вайолет вынуждена была признать – новый наряд очень шёл юноше. Ворот камзола выгодно подчёркивал его высокие скулы и тёмные вьющиеся волосы, делая похожим на молодого аристократа. Прежде ей не доводилось видеть Уилла таким.
– Одолжить или украсть?
– Одолжить.
Вайолет уже собиралась сказать приятелю, что он похож на диванную подушку, когда вдруг уловила нежный аромат ландыша и замерла.
– Духи?
