– Сила противника была велика, – прошептала Старейшина, – но тень во мне – сильнее. После обращения у меня достанет могущества, чтобы править целым миром. Но только в качестве рабыни Тёмного Короля. Даже сейчас я чувствую, как воля угасает… И уже не смогла бы завершить утреннее песнопение. Кончик меча в моей руке дрожал бы. Но пока ещё я способна оставаться собой и говорить с тобой.
Тающая внутренняя сила ощущалась в каждом вздохе собеседницы, в каждом её взвешенном слове. Она была старейшей из Хранителей и сражалась с собственной тенью дольше, чем все они. А теперь сдерживала превращение, оставалась собой – ради ученика, ради всех выживших.
– Будущее, к которому я готовилась всю свою жизнь, уже наступает, Уилл… но я не увижу его. Это бремя станет вашим. – Старейшина с усилием вздохнула, и её взгляд потемнел. – Я так надеялась, что мы сумеем служить звездой, сияющей за твоей спиной… Но итог будет тем же, что и прежде. Лишь Тёмный Король и Госпожа.
Седые волосы, разметавшиеся по подушке, выглядели тончайшим шёлком. Когда Уилл взял наставницу за руку, та казалась почти бесплотной.
– Я не знаю, что мне делать, – прошептал он чуть слышно, будто выдавая самую главную свою тайну. Как же больно было понимать, что Старейшина всем сердцем верила в ученика. Он видел, как она слабеет с каждым болезненным вздохом.
– Ты должен остановить Саймона, не допустить, чтобы он достиг своей цели, которая уже близка… Камень Теней похищен. Всё, что осталось – это освободить трёх правителей и оживить Тёмного Короля, а затем прервать род Госпожи…
Да, Уилл помнил тёмную силу и притяжение реликвии, и это казалось ещё страшнее, чем тень Маркуса, выжженная на стене.
– Когда-то вы сказали, что мне придётся сразиться с древним врагом.
Уилл помнил слова, услышанные возле Камня-Древа.
«Главная цель Хранителей – остановить Саймона любой ценой и не позволить ему вернуть Тёмного Короля к жизни. Но если мы потерпим поражение, ты должен быть готов…»
– Я говорила, есть много способов сражаться. В тебе заключена Сила, способная остановить тьму, Уилл. Если бы я не верила в это, то не приняла бы тебя в Чертоге. Надеюсь, ты вспомнишь об этом, когда придёт время делать выбор. Надеюсь, ты вспомнишь меня… – Старейшина чуть сжала пальцы ученика в своей ладони и позвала. – Вайолет. – Девушка удивлённо вскинула голову. Уилл поманил подругу к себе и уступил место у ложа, судорожно вздохнув, когда взгляд наставницы обратился к ней. – Ты самая сильная из оставшихся воинов света и обладаешь всеми данными, чтобы превратиться в истинного Льва, как в древности… ведь кровь предков в твоих жилах идёт как по линии отца, так и от матери.
– От матери? – Взгляд Вайолет потемнел.
– Неужели ты полагала, что твоя мощь – лишь от отца? Ты страшишься судьбы. И всё же придёт миг, когда ты должна будешь поднять щит Рассалона. Не бойся. В твоих жилах бежит кровь храбрых львов Англии и славных львов Индии. Ты сильнее, чем брат. – Побледневшая Вайолет кивнула, а когда она отступила от ложа, Старейшина выдохнула последнее имя: – Киприан. – Пришёл его черёд преклонить колено рядом с угасавшей женщиной. Послушник склонил голову, как перед учителем. Свет жаровни словно бы вспыхнул ярче. – Ты – последний из Хранителей. Последний, кто помнит. Тебя ждёт трудный путь и великие испытания. Я бы так хотела утешить тебя… но вынуждена просить об очень важном одолжении…
– Всё, что угодно, Старейшина. – Киприан вскинул голову и посмотрел на собеседницу потемневшими от горя глазами.
– У меня больше нет собрата по оружию, – проговорила она. – Я приносила обет твоему отцу, но он погиб. Я прошу тебя занять его место… – Уилл видел, как побелело лицо Киприана, ведь он понимал, о чём она просила. – Соверши то, что он больше сделать не может. Отпусти на отдых в благословенную ночь, позволь уйти спокойно, ибо от меня уже почти ничего не осталось – лишь тень…
Грейс шагнула вперёд. В её руке был зажат кинжал с гладкой рукоятью и прямым лезвием. Киприан поднялся и забрал оружие. Никогда он не уклонялся от своего долга.
В последний раз Старейшина посмотрела на бледного юношу. Казалось, в тот миг между ними протянулась нить – прошлое и настоящее, Хранитель и послушник, часть древней уходящей традиции.
Щёки Киприана были влажными от слёз, когда он занёс кинжал и резко опустил, рассекая нить жизни Старейшины. Она замерла, и свет в глазах померк.
* * *
С той же жёсткой решимостью, с которой он заносил кинжал, Киприан произнёс:
– Сожжём тела. И заново укрепим врата.
Всё это время группка оставшихся в живых ютилась в маленьких комнатках Старейшины. Огромная цитадель с её ужасным содержимым угнетала – реальность, с которой не хотелось сталкиваться. Огонёк свечи, стоявшей в центре дубового стола, колебался. Воцарившаяся тишина была полна страхов, обретавшихся теперь в тёмном Чертоге.
С тех пор, как Киприан убил Старейшину, он не проронил ни слова. Его белая туника была в крови – то ли в крови погибшей Хранительницы, то ли в той, что заливала стены коридоров. Некоторое время назад послушник ходил проверять хранилища.
Тело Старейшины лежало в комнате слева. Адептки бережно завернули его в саван и белоснежную ткань, чтобы подготовить к вечному отдыху.
– Как же мы их сожжём? – глухо отозвалась Сара. – Погибших слишком много.
На руках девушки остались белые и красноватые полукружья – так сильно она впивалась ногтями в ладони.
– Мы должны хотя бы сосчитать их, – добавила Вайолет. – Может, так удастся понять, кто выжил… кто-то, кого не было в Чертоге в момент нападения.
– Отсутствовали только вы, – сказала Сара, и все снова замолчали.
Уилл посмотрел на собравшихся. Их ожидал ужасный скорбный труд – насущная необходимость. Сжечь тела… а ведь сначала надлежало все их собрать. И многих из погибших людей они знали.
Но разве у них имелся выбор? Нельзя ведь было просто запечатать Чертог и оставить его во власти разлагавшихся мертвецов? Позволить, чтобы в цитадели навечно воцарилась тишина, чтобы болота разрослись и пробрались даже сюда, чтобы последний осколок старого мира был утерян уже навсегда?
Никому из выживших не хотелось принимать такое решение – просто покинуть Чертог, прервать вековую традицию и признать, что долгое служение Хранителей окончено.
Но кроме необходимости был ещё страх. Уилл вспоминал создание, мельком увиденное под кожей Старейшины, и понимал, почему рыцари ордена предавали своих мёртвых огню.
– Киприан прав, – сказал юноша, глубоко вздохнув. – Уже почти рассвет. Если мы как следует поработаем, то закончим с наступлением ночи. – Он подумал, что погибшие заслуживали хотя бы дня упорного труда. – А после того решим, что делать дальше.
«Если Камень Теней у Саймона, мы уже ничего не сможем предпринять. – Уилл не стал говорить этого вслух, чтобы не придавать форму леденящей правде, ожидавшей впереди. – Если такое сумела сотворить одна-единственная тень, то каковы шансы выстоять против Королей-Теней?»
