Прежде Уилл не особенно общался с Грейс, но знал, что она очень трудолюбива. Они вдвоём перетаскивали тела, складывали их на тележку и отвозили к погребальному костру. Всего потребовалось совершить тринадцать ходок.
Грейс толкала тележку вместе с Уиллом. Он только сейчас по-настоящему разглядел худощавое лицо и поджарое тело адептки, будто все линии были выточены из камня. Она держалась совсем иначе, чем Сара, которая нервничала и робела, точно испуганная лошадка. Именно Грейс обратилась к выжившей троице и проводила их в покои Старейшины. А когда та попросила о смерти – принесла кинжал.
Вот и сейчас, когда они остановились отдохнуть, первой заговорила девушка.
– Я знаю, она была тебе как мать.
– Не надо, – попросил Уилл.
– Я ведь была сиротой… и она приняла меня.
– Сказал же – не надо. – Резко прервал собеседницу юноша.
Её слова острым ножом вонзились в самое сердце, и Уилл очень хотел отгородиться от них. Чтобы выжить, следовало сосредоточиться только на тележке, на работе. Шаг за шагом.
– Хорошо, – кивнула Грейс.
Они добрались до конюшен. Дорога сюда была такой знакомой, что на миг Уилл даже забыл, зачем оказался здесь. Казалось, в любой миг появится Фаджр и начнёт поддразнивать юношу, что тот слишком балует своего коня.
Уилл проработал в конюшнях достаточно долго, чтобы знать всех лошадей Хранителей, удивительных эфирных созданий. Когда они бежали, будто белоснежная пена струилась по волнам. У Джастиса была серебристая кобыла с высоко поставленным хвостом. Уилл как-то украдкой скормил ей яблоко, пока Валдитар не видел. Лошадь мгновенно проглотила угощение и присоединилась к остальным скакунам, резвившимся здесь же в поле, грациозным и быстрым, как игривые рыбки в пруду.
Юноша даже не сразу осознал увиденное.
Серебристые и жемчужные, с мягкими бархатистыми мордами и тонкими стройными ногами, лошади лежали на грязном поле, напоминая сугробы не до конца растаявшего снега. Их хвосты, словно шёлковые стяги, трепетали по земле на ветру. Больше прекрасные создания не промчатся галопом с развевавшимися гривами. Скакуны были неподвижны, точно серебряные монеты, разбросанные чьей-то неосторожной рукой.
– Она сражалась, пытаясь защитить их, – проговорила Грейс, и Уилл увидел Фаджр.
Она лежала лицом вниз. И, конечно же, была мертва… не успела спасти подопечных. Кто-то выбил меч из руки Хранительницы.
Уилл знал – она сражалась изо всех сил, насмерть, как и все здесь.
* * *
Уилл устало смотрел на двенадцать погребальных костров, на аккуратно сложенные тела. Они с товарищами принесли сюда всё, что только могло гореть и поддерживать пламя: от дров до порванных занавесей, от одежды до расколотой мебели. Из оружейной и кухни – смолу и масло. Костры получились огромными. На то, чтобы сложить их, ушло почти столько же времени, сколько на перетаскивание тел.
Закончили ребята уже после наступления темноты. Вокруг простирались зловещие болота – костры сложили за периметром стен, но под защитой камнестражей. Факелы в руках служили единственным источником света. Оранжевые отблески плясали в усталых глазах, чётче обрисовывая тени на перепачканных измождённых лицах.
Уилл не знал традиции погребения Хранителей, но предполагал, что они проводили в подобных случаях целую церемонию. Скорее всего, почётный отряд воинов в белом нёс тело к костру, а потом все присутствовавшие выстраивались вокруг, и Старейшина произносила ритуальные слова.
Но сейчас выживших осталось всего пятеро – просто маленькая горстка людей на холоде. И некому было произнести ритуальные фразы.
Киприан судорожно вздохнул и выступил вперёд. Уилл попытался представить, что бы сказал он сам. «Вы приняли меня и погибли за это. Все эти годы сражений вы стояли на страже, ведь больше было некому. Вы поддерживали свет так долго, как только могли».
Как же много было утрачено теперь… Столько жизней прервано, а с ними ушло и знание, которое теперь будет потеряно для целого мира.
– Вознеситесь в вечную ночь как светочи, не как тени, – проговорил Киприан. Над ним разверзлось высокое холодное небо, на котором зажигались первые далёкие звёзды. – Больше вам не нужно бояться тьмы…
Киприан положил свой факел, разжигая первый погребальный огонь.
Пламя разгорелось быстро, охватывая сложенную для растопки солому, ветки и саваны. Вайолет, стоявшая рядом с Уиллом, шагнула к костру, где, подобно рыцарю на каменном надгробии, лежал Джастис. Его меч покоился поверх завёрнутого в ткань тела. Уилл подошёл к другой высокой вязанке дров, прежде, чем мужество оставило его.
Пламя огромных костров взвилось к небу. Жар был невероятным, опаляя кожу. Горло саднило от густого едкого дыма, в глазах щипало.
Поджигая солому, Уилл смотрел на тело Старейшины, после чего отступил и заставил себя не отводить взгляда, пока наставница не обратилась в чёрный пепел.
Сотни лет Хранители стояли на страже – последние, кто помнил, последние, кто нёс звезду и оберегал многовековые традиции. Теперь звездой стало пламя. Сила и судьба воинов вспыхнули огнём, а всё, что они чествовали, померкнет и обратится в холодный пепел.
«Мы всё, что осталось от древнего ордена, – подумал Уилл и посмотрел на товарищей. Сару с заплаканным лицом держала за руку Грейс. Вайолет, чьи глаза казались открытыми ранами с тех пор, как она нашла Джастиса мёртвым, слепо глядела на пламя. Киприан потерял всё, но держался решительно… Никто из них не был готов, не был достаточно обучен, чтобы сразиться с Тёмным Королём. – Мы всё, что осталось… и нас недостаточно».
Грядущая битва казалась невозможной – не только с Саймоном, а со всем тем, что он мог сотворить, уничтожив всё доброе в этом мире, обратив всё в пепел и прах. Теперь Камень Теней давал силу повелевать Королями-Тенями. И не осталось Хранителей, которые бы сразились с Саймоном и его созданиями.
А ведь древние, могучие Короли-Тени были намного сильнее Маркуса, рождённого из ослабленной крови Хранителей. Уилл однажды соприкоснулся с Камнем и помнил чувства военачальников огромных армий, их отчаянное желание освободиться.
Неужели так всё и было в эпоху старого мира? Светочи гасли один за другим, а войска Тёмного Короля маршировали к победе?
Пламя ревело, и собравшиеся сейчас у костров казались маленькими и ничтожными, одинокими перед лицом страшной бесконечной войны.
Момент отчаяния нарушил Киприан, который провёл ладонью по лицу, взял один из незажжённых факелов и воткнул его в ближайший костёр, чтобы занялся огонь. Затем решительно направился к стене, высоко вскинув руку с пламенем. Уилл коротко переглянулся с Вайолет и поспешил за послушником. Остальные пошли следом.
Наверху ветер был холоднее и яростнее. Киприан шагал по пустой стене в круге оранжевого света, пока не остановился возле огромного – шесть футов в поперечнике – железного сосуда, почерневшего и обугленного изнутри. От него исходил запах потухших углей и золы: резкий, землистый и холодный. Всё, что осталось от вечного огня.
