По вечерам Мики садилась перед зеркалом и изучала свое лицо. Время бежало неотвратимо, а последние два года ускорили перемены. Даже если бы к Вахабе вернулись милость князя, друзья и уважение, это уже не имело бы и малейшего значения. Иногда Мики мучили угрызения совести, особенно по ночам, когда муж лежал рядом, в последнее время так часто пьяный… Но, боги, с нее уже хватит!
Как же он надоел ей!
– Я голоден, – сообщил Вахаба.
– Я попрошу Сан Ван Дет, чтобы принесла горячий бульон.
Мики пошла на кухню, услышала запах готовящегося мяса и овощей. Сан Ван Дет стояла у огня и добавляла приправы.
– Саг хотел бы напиться твоего отвару, – сказала Мики.
– Да, госпожа. Но бульон должен дойти. Я принесу его, когда он будет готов.
– Хорошо, я буду в его комнате.
– Да, госпожа. Господин очень радуется, когда вы с ним.
Мики снова поднялась наверх и стала в коридоре у окна, посмотрела на ночь. Снова завыл пес. От его воя бросало в дрожь, дергало нервы. Надо избавиться от псины.
Если бы не он, ночь была бы спокойной, умиротворяющей. Мики могла бы на минуту позабыть обо всем. Но пес выл. Мики видела двор и ворота, у которых по ночам уже не стоял Сим, погруженный в сумрак сад – Вахаба уже не мог позволить себе светильники по ночам.
Мики услышала шаги Сан, тихо вздохнула, вошла в комнату Вахабы, уселась рядом. Саг спал.
Через минуту в дверях появилась Сан с подносом и миской парящего бульона на ней.
– Поставь здесь, – вполголоса велела Мики и указала на прикроватный столик. – Сейчас я разбужу его. Но пусть поспит, пока остынет бульон.
– Это очень хорошо, что вы захотели посидеть рядом. Господин очень любит это.
– Сан, знаю.
– Я вернусь на кухню. Если вам чего-нибудь понадобится – только скажите.
Мики проводила Сан взглядом.
Во сне Вахаба прерывисто, неровно дышал. Пусть он и слаб сейчас, но полежит день-два и выздоровеет. Его ранили много раз, и всегда он быстро приходил в себя. Конечно, это было давно, когда Вахаба еще исполнял княжеские приказы.
Но теперь Вахаба уже не мог рассчитывать на княжескую работу и на друзей – за исключением разве что мрачного Ванго. Нет, и на Ванго он уже не мог рассчитывать. И на свою Мики – тоже. На нее уж точно ни в коем случае.
Мики вдруг расплакалась. Она плакала несколько минут. Слезы принесли облегчение, и за то Мики разозлилась на себя. Она вынула флакон с прозрачной жидкостью и осторожно уронила в бульон одну каплю.
Всего одну каплю.
Затем, ужасаясь себе, Мики осторожно закупорила и спрятала флакон.
– Ваха, просыпайся!
– Мики, – открыв глаза, сказал Вахаба, попытался улыбнуться и спросил: – Ты плакала?
– Да ничего. Тебе Сан приготовила… выпей, подкрепишься.
Спустя десять минут Мики спустилась на кухню с пустой миской в руках. Сан уже погасила огонь и закончила уборку. Из котла с бульоном шел вкусный запах.
– Он съел, – сообщила Мики. – Ты иди к нему, а я тоже что-нибудь съем.
– Хорошо, госпожа, – сказала Сан Ван Дет и пошла наверх.
Мики села за кухонный стол и уткнула лицо в ладони. Опять захотелось расплакаться. Но Мики взяла себя в руки, встала и тщательно вымыла миску, много раз сполоснула, а затем многократно вымыла руки.
После Мики снова уселась за стол и расплакалась.
Близ полуночи она заглянула к Вахабе. Сан дремала, сидя у кровати, но тотчас же пробудилась, когда зашла Мики.
– Он очень спокойно спит. Наверное, хорошо подействовал бульон, – вполголоса сообщила служанка.
Мики кивнула.
– Останься с ним сегодня. Я очень устала.
– Госпожа, хорошо, – сказала старуха.
Она была очень разочарована.
– Сан, доброй ночи, – сказала Мики.
Разбудил ее истерический старческий плач. Мики выскочила из постели в одной короткой ночной рубашке – той самой, которую так любил Вахаба, когда они с Мики еще любили друг друга. Рубашка больше открывала, чем заслоняла. Мики схватила шелковый пеньюар, но не стала надевать, оставила на спинке кресла, глубоко вдохнула и выскочила в коридор.
Полунагой она ворвалась в комнату, где лежал муж. Сан стояла на коленях у кровати, держала сага за руку и заходилась плачем. У кровати стояли еще Сим и служанка, когда-то только ухаживавшая за садом, а теперь досматривающая всю усадьбу.
Вахаба – спокойный, бесстрастный, – лежал навзничь и широко раскрытыми остекленевшими глазами глядел в потолок.
– Наш господин, – тихо произнес Сим.
Мики кинулась к мужу, обняла. Тело уже остыло и закоченело.
– Я же сказала тебе сидеть при нем и досматривать! – крикнула Мики, схватила старуху, тряхнула. – Ты же должна была сидеть подле него!
Та перестала рыдать, со страхом поглядела на сагиню.
– У меня хорошие перевязки. Я сделала наилучшим образом. И медик подтвердил.
– Ты должна была проследить за ним! – крикнула Мики и ударила старуху по лицу – один раз, два, три.
Она била наотмашь, безоглядно. По лицу старухи потекла одна струйка крови, другая, но Мики не обращала внимания. Сим осторожно, но крепко взял ее за руки, и Мики поразилась его силе.
– Госпожа, так нельзя, – тихо предупредил он.
– Убери свои лапы! – буркнула Мики, но сделала вид, что успокоилась.
Сим отпустил ее. Сан лежала у кровати Вахабы и тихо стонала, касаясь разбитых губ.
– Принеси мне одежду из спальни, – приказала Мики.
– Я схожу, – предложила другая служанка.
– Нет, пойдет Сан. Вставай!
Старуха поднялась с пола. Она выглядела скверно. Лицо опухло от плача и побоев. Из разбитого носа струилась кровь.
– Да, госпожа, – сказала Сан.
– Сим, ты – немедленно за медиком, Кари, ты пойдешь к князю и скажешь, что твой господин умер ночью. Князь наверняка пришлет своих людей, ведь Вахаба – саг и остается человеком князя.
Слуги поспешно вышли. Мики стояла у окна и смотрела на то, как они бегут через двор. Сан принесла шелковый пеньюар, набросила Мики на плечи.
– Иди вниз, – приказала ей Мики. – Я хочу побыть с ним одна.
Сан послушно вышла, сгорбившись. Мики не видела ее лица, лишь заметила, что один глаз старухи припух.
Сагиня уселась у тела мужа и заплакала.
– Мне жаль. Ты прости, а?
Она стала целовать его в холодные щеки, в открытые глаза.
– Прости, прости, прости…
Рыдая, она приникла к нему, затем встала, часто дыша, стиснула кулаки.
