– Неотмщенные! Три десятка!
Помощники не шелохнулись. Старик подошел к окну, глянул.
– Их больше чем три десятка, – заметил он.
– Можем попробовать через заднюю дверь!
– Зачем? – осведомился старик.
Во дворе окликнули кого-то, послышались шаги, дверь раскрылась, вошел Неотмщенный, за ним – еще пара.
Алый цвет их плащей был таким ярким и чистым, словно Неотмщенные не ехали по пыльной улице к кладбищу. Первый обратил к сидящим лицо, укрытое посмертной маской. В руках он держал три набитых мешка. Второй Неотмщенный держал в руках еще два.
Неотмщенные бросили мешки на стол. Первый снял маску. Вахаба увидел молодое лицо и короткие седые волосы.
Могильщик подошел к столу, указал на Вахабу, на мешки.
– Который его?
– Вон тот.
Старик пододвинул к Вахабе мешок и велел:
– Открой.
Вахаба глядел то на воинов, то на старика, а сердце суматошно колотилось в груди. В мешке оказался сложенный ало-черный плащ, тяжелый от золота и самоцветов, а еще ало-черные накладки на оружие, и золотая цепь из демонских черепов – может быть, та самая, пропавшая в Нижних кварталах.
– Всем одеваться, – буркнул могильщик. – Время убираться из этой грязной норы.
Плащ был мягким и прочным, а самоцветы – очень красивыми.
– Значит, вот как, – заключил Вахаба.
– Да, так и набираем, – подтвердил старик.
Помощники передвинули стол, лопатами разворошили землю пола. Вскоре послышался глухой стук лопаты о дерево. Помощники открыли крышку гроба и потащили из него один черный мешок за другим. Сальме сбросила потрепанный кафтан. Под ним оказалась кольчуга. Затем Сальме открыла мешок и достала снаряжение.
Пару очередных мешков Ватф положил перед Вахабой.
– Это оружие для тебя.
– Масса, посмотри, – сказал первый Неотмщенный старому могильщику и вынул из-под плаща блестящий предмет.
Масса взял его в руки, молча покачал головой.
– Вахаба, это твое.
Посмертная маска, исполненное в мельчайших деталях лицо Вахабы, вплоть до ресниц, сделанных из тончайших проволочек.
– Наши немного поработали над нею, укрепили, прорезали дырки для глаз. Такого нет ни у кого из нас. Твоя жена как следует отметила твою кончину.
Вахаба взял маску и долго всматривался в свое мертвое лицо. Затем надел ее.
Она была из чистого золота.
Они шли под руку по широкой улице, а встречные прохожие кланялись и поздравляли. Уже вечерело, но до сумерек оставалось еще много времени.
– Ты какая-то нервная, напряженная, – заметил Минсур. – Ведь так?
– Может, я слишком рано это все? Может, стоило еще подождать? – сказала Мики.
– Ты про эти наши забавы в узком кругу? Да там почти никого и не было, все тихо, без посторонних.
– Я о них и о том, что мы теперь идем вместе. И делаем так всякий день после обеда. Не лучше ли было бы подождать еще немного? Мне кажется, кое-кто глядит на меня с отвращением.
– А кому какое дело? – разведя руками, заметил Минсур. – Вслух сказать никто ничего не осмелится. Князь уже поздравил меня с хорошим выбором. Смерть Вахабы уж точно не погрузила князя во вселенскую скорбь.
– Все же стоило подождать еще.
– Любимая, если посмотреть на то, что ты сделала для умершего, ни у кого не возникнет и тени сомнения в том, насколько ты любила его.
Минсур ощутил, как напряглась Мики.
– Я надеюсь на то, что вскоре отыщется вор, укравший маску. И на то, что его повесят. Может, это его приятель, Ванго?
– Успокойся, – посоветовал Минсур. – Люди князя непременно отыщут вора. А нет, так повесят кого-нибудь для острастки. Князь лично мне обещал.
– Жалко, что только горстка гостей видела ту маску.
– Достаточно видело. Теперь целый город судачит, как горячо ты любила мужа.
– Может, и судачит, но я все испортила, появившись с тобой. Сделай мне другую маску, – попросила Мики.
– Но не из золота.
– Да, обычную. Я больше не хочу воровства.
– Я тоже, – заметил Минсур. – Прежняя маска стоила мне целое состояние.
В конце улицы, по которой они шли, засуетились люди. Они отходили к обочинам и останавливались там. Послышался цокот копыт о камни мостовой.
– Маддона? – спросила Мики.
– Не знаю… похоже, что нет.
Он взял ее за руку и потянул к обочине. Показались всадники.
– А, Неотмщенные.
Те медленно ехали, занимая всю улицу. Люди отходили в стороны, глядели как завороженные. Когда Неотмщенные проезжали мимо Мики с Минсуром, она заметила, насколько богато украшены ало-черные плащи. Ей захотелось вытянуть руку и коснуться драгоценных камней. Мики посмотрела на ближайшего всадника и увидела не лицо, но посмертную маску.
Мики знала о том, что они носят такие маски, но впервые видела их так близко. Поразительно, но маски в точности повторяли лица. Такие маски кладут в могилу. Но эти маски носили живые люди. А может, под масками скрываются лица умерших?
Мики прижалась к Минсуру, до боли стиснула ему ладонь. Так они и стояли вместе, ожидая, пока проедут всадники.
Неотмщенный резко дернул поводья, его конь заржал. Всадник направил коня к Мики с Минсуром, остановился подле них, и Мики пронизал холод. Ей показалось, что всадник глядит на них обоих. Нет, только на нее.
Мики не видела его маски, скрытой под капюшоном – не так, как у прочих, ехавших с открытыми масками.
Неотмщенные ехали мимо, а этот стоял. Его конь нетерпеливо тряс головой. Оба – и Минсур, и Мики – ощутили: ездок всматривается в них.
За остановившимся задержался другой. Мики тяжело задышала, посмотрела на другого… нет, на другую. Лицо отлито в бронзе до мельчайших деталей. Женщина не глядела ни на Мики, ни на Минсура, а руку держала на рукояти кинжала, пристегнутого к ноге.
Сагиня задрожала. Если бы не Минсур, она не устояла бы на ногах.
Первый Неотмщенный дернул поводья и поехал, пришпорил коня и вскоре скрылся из виду. Лишь тогда женщина сняла руку с рукояти и молча поспешила за своими.
– Что это было? – спросил Минсур.
Дрожащая от страха Мики не смогла вымолвить ни слова.
Вахаба опередил всех и ехал в одиночестве, первым покинул город, и прочим осталось лишь догонять. Но в конце концов Вахаба придержал лошадь, и тогда его догнал Масса Долего.
– Зачем? – спросил Вахаба, обратив к Массе закрытое капюшоном и маской лицо.
