Женщины, старающиеся найти мужчину в добрых харчевнях, не смердят табаком, водкой и потом. Вообще говоря, в добрых харчевнях женщины вообще не ищут мужчин. Те сами должны искать, а когда находят, то открывают, как приятно пахнут тамошние женщины. Потому Кестель решительно предпочитал хорошие харчевни, пусть хотя бы из-за упоительного запаха чистых, утонченных женщин.
Но тем вечером, несмотря на чрезвычайную изысканность ресторации, Кестель не искал женские запахи, а методично напивался, сидя за стойкой, и ожидал Дунтеля. Тот обещал, что придет – но все никак не приходил.
Водка словно потеряла силу. Кестель хлестал ее как воду, но оттого лишь чуть зашумело в голове, и то на мгновение. Это удручало Кестеля.
В поисках собутыльника Кестель обратил внимание на сидящего рядом вояку, тоже упивающегося вусмерть. Тот представился как Пондры, капитан стражи Арголана. У него сейчас свободное время, а когда свободное время, он ходит по добрым харчевням и упивается, потому что в добрых харчевнях всегда особое обаяние. Каждая хорошая хороша по-своему, а гнусные все одинаковы.
Кестель задумался: может, это его, личные Кестелевы мысли, которыми он успел поделиться с капитаном, но уже забыл об этом? Пондры пил вовсю, и на него водка уж точно действовала – капитана неудержимо клонило на стойку.
Наконец пришел Дунтель.
– Я прошу прощения за опоздание, – извинился он. – Я осматривал город. Надеюсь, вам понравился номер.
– Великолепный номер, – заверил Кестель. – Он выглядит так же, как и прочие отельные номера, но больше нравится мне, потому что дороже.
Дунтель заказал бутылку лучшего вина.
– Вы не должны выпендриваться, – строго предупредил Пондры. – Когда вы приходите сюда, а мы пьем водку, вы тоже должны пить водку с нами.
– В самом деле? – вежливо, но холодно осведомился Дунтель.
– Ну я так думаю. Когда все пьют то же самое, разговор лучше идет.
– Вправду?
– Без сомнения, – подтвердил капитан. – Конечно, если вы не любите водку, пусть и вино, но оно лучше, когда все пьют то же самое.
С минуту Дунтель молча смотрел на Пондры, затем сказал:
– В таком случае я отказываюсь от вина в пользу водки. Вы, как я вижу, знаток в этом вопросе.
– Это господин Пондры, капитан стражи, – представил Кестель. – А это господин Дунтель, приехавший на казнь.
– Чью?
– Может, вы слышали о господине Буртае? – подав капитану руку, Дунтель усмехнулся – очень по-своему, холодно, будто поддразнивал. – Его казнят.
– Ну, слышал. Холера ясная, и сколько слышал! Он приехал сюда несколько лет назад и сразу мне не понравился, хотя до недавнего времени не устраивал проблем. А потом вдруг резня с той семьей в предместье… застигли его, когда он обкрадывал их дом. Тот Буртай своим мясницким ножом со змеиным острием убил всех… даже детей.
Задумавшийся Дунтель молчал.
– Ну, палач с ним позабавится, – пообещал капитан. – А у вас что-то к нему есть, или вы просто посмотреть?
– Можно сказать, что есть. Убийство детей – тяжкое преступление. Такое злодейство – потрясение для всего рода, кровная обида всем родичам.
Пондры мгновенно протрезвел.
– Я очень сожалею. Я не знал, что вы – кровный родственник. Я бы про все это не заговорил, если бы знал…
Дунтель промолчал.
– Мне очень жаль, – заплетающимся языком выговорил капитан стражи.
– Да не важно, – наконец сказал Дунтель. – Я приехал простить ему.
– Невозможно!
– Но это так.
– Но никак нельзя.
Сидящий истуканом Дунтель смолчал.
– Вы неправы! Ну нельзя прощать такому убийце. Если бы он вырезал мою родню, я бы никогда не простил!
Кестель с удивлением посмотрел на Дунтеля, по-прежнему безукоризненно, вымуштрованно вежливого.
– Я понимаю: это трудно принять, – сказал он. – Когда кто-то вламывается в дом, где живет счастливая семья с двумя детьми, и не щадит никого – это жутко. Змеиное острие… страшная смерть, ужасные муки… Конечно, вы представляете это злодейство, когда думаете о господине Буртае, но даже и наигнуснейшие проступки не в силах превозмочь возможность прощения.
– Мне казалось, там было трое детей, – удивился капитан. – Трое маленьких веселых мальчуганов.
– Да, конечно же, трое, – согласился Дунтель.
– Ни о каком прощении не может быть и речи! Конечно, у вас свои причины, но я протестую. Такому злодейству нет прощения!
– Я уважаю ваше мнение, но не соглашаюсь с ним.
Капитанская голова хаотично качалась, и Кестелю даже пришлось отстраниться, чтобы не удариться. Пондры еще что-то бормотал под нос, но, похоже, он уже допился, и силы покинули его. Спустя минуту капитан свалился под стол.
Дунтель выпил рюмку, и от алкоголя его лицо оживилось, зарумянилось.
– Речи нет, быть не может, – бормотал Пондры.
Кестель задумался. Этот Дунтель – чрезвычайно интересный тип.
Дунтель кивнул бармену, и тот в очередной раз наполнил рюмки. Пондры уже спал и не тянул руки. Ловчий и проводник по Лабиринтам выпили вдвоем. Дунтель отставил рюмку и вдруг увидел знакомую карикатурную фигуру, быстро идущую к двери. Рядом шел кельнер и злобно, назойливо выговаривал смешному гостю.
Дунтель не поверил глазам, присмотрелся – но оба уже скрылись из виду.
Лангсс пригласил Виану в свой дом, указал на место у огня, где на полу лежали шкуры оленей, кабанов и косуль. Виана уселась, отложила маску трески.
– Эта маска… моя госпожа не должна носить настолько унизительной маски, – сказал Лангсс.
– Когда-нибудь я швырну ее наземь.
– Моя госпожа, не говорите так. Правьте нами до скончания веков, и пусть оно не придет никогда. Я желаю лишь только, чтобы вы носили более подобающую вам маску.
Виана вытянула руки, чтобы согреть ладони над огнем.
– И чтобы снова повела вас на войну, – сказала она.
– Я желал бы и этого тоже.
– В этой маске безопасно. Люди не интересуются теми, кто их носит, – ведь это же не может быть никто важный.
– Пусть так. Но я никогда бы не надел ее. И моя госпожа тоже не должна. Смените ее на горделивую маску вольнадена, вождя волков, которую вы когда-то носили. Которая больше пристала генералам.
Согретыми ладонями Виана коснулась своего лица, а Лангсс занялся приготовлением питья. По запаху она определила: подогретое вино с гвоздикой и корицей. Старый Лангсс помнил, как Виана любила глинтвейн, и хотел порадовать ее хотя бы мелочами.
– Нетса приведет Алию Лов в Покои Арголана. Я сообщила Парсу в Арголан, чтобы он ожидал.
