В комнате ждали все три, сидели рядком, высокие, прямые как тростинки. С ними осталась и стражница, приведшая Виану. На плащах у всей троицы – серебряные украшения, характерные капюшоны, под которыми не видно лиц, лишь темнота.
Магистрессы Ордена.
– Ты ожидала пыток? – спросила одна. – Не надейся.
Голос пожилой женщины.
Виана посмотрела на них и промолчала.
– Пытки – не самый лучший способ добывать знание из вас, людей хунг. Например, твой муж заговорил лишь через несколько дней, когда его уже трудно было понять.
– Лжешь! – воскликнула Виана, рванулась – но ощутила на плече ладонь стражницы и добавила уже спокойнее: – Торн ничего не сказал вам.
– Конечно, он сказал немногое. Но признался в том, что вы поделили мозаику на семь частей, а укрывали каждую часть втроем, разделяясь по особому
правилу. Один элемент утопили в Лебяжьем озере. А стальные шесть лежат в местах смерти, убивающих тех, кто придет за мозаикой.
– Откуда вы это знаете? – прошептала не верящая своим ушам Виана.
– Я тебе уже сказала, – ответила старуха.
Виана смотрела на сидящих перед нею женщин и даже не могла понять, какая из них говорила.
– Мы несколько месяцев сторожили Лебяжье озеро, – продолжила старуха. – Как, по-твоему, мы напали на след Нетсы? Он зашел в воду, лебедицы забрали его. А потом он вышел – живой. Только совсем уж глупый не догадался бы о том, что он и есть сервисант ВанБарта.
– …И это они знают. О боги, что они сделали с тобой, Торн ДаХан? Сколько еще узнали?.. Но узнали не все – иначе бы им не потребовалась Виана.
Пришло и странное, извращенное облегчение. Ведь не целиком ее, Вианы, вина в том, что сестры отыскали Кестеля. Заметили его не потому, что Виана приказала ему поймать Алию.
– Само собой, ты облегчила нам работу, когда приказала ему привести Алию в Арголан, – добавила старуха.
Виана с ужасом подумала о том, что та, возможно, умеет читать мысли.
– Мы смогли держаться поблизости и не бояться того, что потеряем сервисанта из виду. За ним трудно наблюдать, ВанБарт обезопасил сервисанта от магии. Но не казнись. Мы все равно отыскали бы способ выследить его.
– Сколько элементов уже собрал Кестель и где спрятал их? – спросила вторая женщина.
Виана молчала. Свет в очередной раз померк перед ее глазами. Торн ДаХан… Ведь сколько уже раз Виана считала, что все потеряла в жизни – а потом всегда оказывалось, что потерять можно намного больше.
Виана испугалась. Уж если они сумели разговорить самого Торна, его жену они уж точно разговорят. Какой наивностью было надеяться на то, что она выдержит!
Старуха заметила страх, и, когда заговорила, в ее голосе послышалось нетерпение.
– Я же сказала тебе: не бойся. Когда настанет время бояться, я тебя предупрежу.
– Я ничего вам не скажу!
– Ты ошибаешься. К тому времени, когда мы выйдем из этой комнаты, мы будем знать многое.
– Старуха, ты сошла с ума? – обронила Виана.
– Ты – генерал. Ты повела своих людей на заведомо проигранную войну. Сколько вас погибло тогда? Пятьдесят тысяч? Шестьдесят?
Женщина в черном, сидящая посередине, подняла затянутую в перчатку руку и указала на Виану, обвиняя.
– В вашем поражении виновата ты. И в последующей резне – тоже. Ты могла поддаться и спасти свой народ. Твой муж думал об этом.
– Поддаваться не хотел ни один хунг, – произнесла Виана – и не узнала свой голос.
– Ты спрашивала матерей, прижимавших младенцев к груди? Ты спрашивала детей, умиравших от стали карателей? А если бы спросила, что бы они ответили?
– Убивали ваши люди! – крикнула Виана.
– Но из-за тебя. Теперь ваш народ вымирает, хотя князья объявили амнистию и вам уже не нужно укрываться. Конечно, князья объявили ее по нашей подсказке.
В старушечьем голосе послышалось веселье.
– У нас зато появились возможности, которых не было раньше, когда мы занимались твоим мужем. Тогда вас ловили, а вы умело прятались. Теперь все по-другому.
Виана поняла, что имела в виду старуха, когда сказала, что узнает многое.
– По нашим расчетам, в лесах кроется двадцать семь поселений. Там живет примерно двенадцать тысяч мужчин, женщин и детей хунг.
Старуха замолчала на минуту, потом заговорила громче.
– Генерал Виана ДаХан, если ты не ответишь на наши вопросы, станешь ответственной за смерть двенадцати тысяч хунг. Поселения будут зачищены, их обитатели поголовно вырезаны. Ты знаешь, что у Ордена есть для того средства и мы не бросаем слов на ветер.
Старуха умолкла. Все трое сидели неподвижно, словно вытесанные из черного камня. Виану захлестнуло отчаяние. Она глядела на магистресс Ордена, не подозревая о том, какой болью искажено ее лицо.
Снова явился страх. Сейчас эта черная старуха встанет и отдаст приказ – и уже ничего не изменишь.
Прости, друг ВанБарт. Спасибо тебе за то, что не поверил нам, не отдал то, что мы не смогли бы вынести, спасибо за то, что не раскрыл нам тайны. Кестель, извини. Ты проиграл уже с самого начала.
– Я расскажу вам все, – пообещала Виана.
Глава 24
Кестель вошел в открытую служебную комнату над Пурпурной ареной и увидел там Письмоводительницу, с которой обговаривал поединок. За Кестелем беззвучно вошли двое хунг и карлик. Тенды остался у главного входа на Арену. Ее было хорошо видно из комнаты, представлявшей собой что-то вроде технической ложи, приспособленной для слежения за поединками.
– Меня зовут…
– Да я помню вас, – махнув рукой, буркнула старуха, – а если бы даже и не помнила, мне бы сегодня точно подсказали. Сегодня все только об этом и твердят. Похоже, та женщина, которая вас наняла, не придет.
– До какого часу она должна зарегистрироваться? – спросил Кестель.
– К чему регистрация? Покажет печать у входа, стражники сверят, и все. Лишь бы вовремя.
Кестель глянул на Парса с Конте. Если Виану похитила колдунья, охраняющая Алию, шансы на появление практически нулевые.
– Ее неявка повлечет за собой проблемы, и очень даже неприятные, – заметила старуха.
– Я знаю.
– Сюда прибыло пять тысяч человек. Другие поединки тоже интересные, но большей частью спортивные. Сейчас такие бои у нас смотрят двести, от силы триста человек, – главным образом те, кто ставит на результат. Ну, возможно, тут еще на одного пришли посмотреть, на заморскую диковинку. Но все остальные тут из-за твоей Алии. Если ей не достанется противника, придется возвращать деньги зрителям.
– А можно кем-нибудь заменить мою госпожу? – спросила Конте.
