– Мозаика – она такая. Удивительная она, – заметил Бон.
Он быстро сложил из кусочков плоский треугольник, поводил им перед лицом Йонни, затем перед своим, посмотрел на Кестеля.
– Ну все. Теперь мы свободны. Они не могут управлять нами и уже нас даже не видят.
Дурманящие шепотки Офеллы Мастерии Диамы давали результаты. Лабиринты выставили еще две головоломки, после чего снова пришлось
идти, и идти по длинным коридорам. Иногда магистрессы Ордена останавливались передохнуть.
Наконец они разгадали очередную загадку, и Лабиринты открыли выход, – но выглядело так, будто выход наверху, а до него никак не добраться.
Офелла Мастерия Диама подошла под самую дыру в каменном потолке, задрала голову, увидела ясный круг месяца во мраке ночного неба, осмотрелась.
Затем магистресса подняла ногу и утвердила в воздухе с такой уверенностью, будто там была невидимая ступенька. И эта ступенька вдруг материализовалась под ногой. Магистресса ступила вверх, и под ногой появилась вторая ступенька.
Офелла поднималась спокойно и неторопливо, очередные ступеньки появлялись, когда нога застывала в воздухе, ожидая опоры. Оставшиеся две магистрессы осторожно и опасливо двигались следом.
Так и выбрались из Лабиринтов.
– Я уже боялась того, что мы проблуждаем там месяцы или не выберемся вообще, – заметила Алия.
– Алия, зря ты боялась, – сказала Офелла.
– Не называй меня так… этим плебейским именем.
– Хорошо, Аталоэ, – осматриваясь, равнодушно согласилась Офелла.
Магистрессы вышли на равнину, поросшую высокой сухой травой. Неистово стрекотали сверчки. Вдалеке виднелись заросшие лесом холмы. Вход в Лабиринты здесь был просто дырой в земле, неосторожно ступи – и провалишься.
– Я два года искала мозаику, – буркнула внезапно разозлившаяся Алия. – Я два года ходила с голым задом по трактам и гостиницам, – как убийца и шлюха. Как полное ничтожество.
– Хорошо, мы больше не будем называть тебя тем именем.
– Я якшалась с голытьбой, трахалась с плоскомордым, проклинала Орден и моих сестер, лгала, изображала презрение и почти ощущала его. И я сейчас хочу как можно скорее забыть об этом.
Офелла Мастерия Диама печально посмотрела на нее. У Офеллы Мастерии Диамы были большие, очень красивые темные глаза.
– Аталоэ, я понимаю. То имя уже забыто. Пожалуйста, прости.
Аталоэ, бывшая Алия Лов, кивнула.
– Сестричка, это ты меня прости. Что-то я взъелась без особого повода. Наверное, потому что мне не по себе в Лабиринтах. Где нас выбросило?
– То, что в Живых лабиринтах не действует магия, – миф. Думаю, нас выбросило не так уж далеко от Кестеля.
Третья лжетанцовщица Басис глядела в сторону леса, стараясь разглядеть в темноте местность. После глухого мрака Лабиринтов обычная ночная темень казалась приятной.
– Похоже, мы невдалеке от Воон Дарт, – заключила третья. – Сестра Офелла, твое мастерство заслуживает всемерного уважения.
Офелла Мастерия Диама улыбнулась. Она была самой щуплой и маленькой из трех, а когда пошла в сторону холмов, под ее ногами не зашелестела ни единая травинка. Магистрессы взошли на самый высокий холм, и там Офелла задержалась, закрыла глаза, плотно завернулась в плащ от ночного ветра. Остальные терпеливо ждали.
– И как нам теперь найти его? – буркнула Марисса. – Ушел он у тебя прямо из-под ножа.
– Случается, – заметила Аталоэ.
– У тебя раньше не случалось.
Аталоэ медленно повернулась к ней. Магистрессы с минуту мерились взглядами. Наконец Марисса потупилась, пожала плечами.
– Ну, сейчас его будет трудней отыскать, – заметила она.
Офелла подняла затянутую в черную перчатку ладонь. Обе умолкли. Офелла повернулась лицом к лесу, укрытая вуалью черных волос, почти невидимая среди ночного мрака.
– Я знаю, где Кестель, – тихо сказала она.
– Откуда? – подойдя, спросила Аталоэ. – Он же был невидим для твоей магии.
– Но я чувствую его.
– И где?
– Как ни странно, в Гендерже.
– Под башней? – спросила Аталоэ.
– Нет, внутри.
– Невозможно! Башню стережет дракон.
– Я не чувствую дракона. Нити разорваны.
Из лесу донесся совиный крик, забила крыльями, взлетела птица.
– У них мозаика, – сказала Марисса.
Офелла Мастерия Диама стояла неподвижно, яростно всматривалась в темноту. Ее нервно закушенная губа уже опухла.
– Чувствуешь ВанБарта? – спросила Марисса.
Офелла сосредоточилась, затем тряхнула головой.
– Его нет.
– Он должен быть, раз снял охрану с Кестеля.
Офелла задрожала, затем тихо вздохнула, безучастно глянула на товарок и вдруг, обессиленная, уселась на траву.
– Я его не ощутила, но это еще ничего не значит, – глухо произнесла она.
– Конечно же, его там нет, – буркнула Аталоэ. – Это же вонючий крысеныш, он не осмелится выползти из норы. Что происходит?
Офелла поморщилась, стиснула зубы, встала и решительно зашагала к лесу. Аталоэ хорошо знала Офеллу и сразу поняла, что дела обстоят не лучшим образом.
– Что такое?
Офелла не ответила. Аталоэ догнала ее, схватила за руку.
– Ответь!
Та задержалась, гневно глянула.
– Я должна была догадаться сразу, когда он признался в том, что мозаика вросла в его тело. Потому он и был такой нечувствительный к магии, а я все не могла пробить его защиту. Потому он и был бессмертным… Это всего лишь мозаика. Она и охраняла сервисанта. А когда он ее выковырял, все и закончилось.
– А заклятия ВанБарта? – спросила Аталоэ.
– Не было никаких заклятий.
– Никаких?
– Разве что простое указание цели в самом начале, чтобы Кестель смог отыскать первый элемент. Затем уже магия исходила от частей мозаики. ВанБарт – отнюдь не великий маг, до нас ему как до неба. Потому он запрятался в нору и сидит очень тихо. Один раз он сумел сотворить шедевр, ни на что большее его не хватит. Если бы не театр с отравой и заклятиями…
– Столько иллюзий и хитростей…
Обе умолкли. Подошла Марисса и молча встала рядом.
Затем они пошли к деревьям. Офелле требовались деревья и их мощь. Лес встал впереди черной шумящей стеной. Женщины шли не торопясь. К чему уже спешить? Аталоэ задумалась.
– Я все время думаю о том, что Кестель обнаружил в башне, – вдруг сказала она.
Офелла ничего не сказала на это, но замедлила шаг.
