Йонни отреагировала мгновенно, – будто вспыхнула молния. Кестель вдруг увидел над собой ужасающую драконью пасть, но не успел и вскрикнуть, как обеспамятел и рухнул на пол.
Но очнулся он тут же, от удара своего тела о камни, а девушка уже стояла на прежнем месте как ни в чем не бывало.
Кестель коснулся ладонью шеи, пылавшей лютым огнем страшнейшей, невыносимой боли. Но она прошла столь же внезапно, как и явилась.
– У Йонни особый дар, – сказал Бон. – Ее укуса не видно. Она забрала у тебя несколько капель крови, уж прости, не удержалась.
Девушка отнюдь не выглядела желающей просить прощения.
– Что она сделала со мной?
– Она впустила яд в твою кровь. Благодаря ему ты вскоре станешь одним из нас. Твоя кровь позовет нас. Мы отыщем тебя, как бы ведьмы ни разбросали по миру твое тело.
Бон взобрался на парапет, Йонни встала рядом, посмотрела на пропасть внизу и звонко, заливисто рассмеялась. Для нее и для Бона начиналось что-то совершенно новое.
– А она и вправду придет? – спросил Кестель. – Ну, Кладия…
– У тебя же ее медальон, – напомнил дракон.
– Ну, тогда я не уйду.
Кестель подумал, что даже если бы и хотел уйти, не хватило бы сил.
Стоящий на самом краю Бон сосредоточился, а Йонни посмотрела на Кестеля и весело сказала:
– Глупый же ты.
А потом оба прыгнули вниз.
Кестель кинулся посмотреть, как тела несутся в пропасть, но не успел подбежать к парапету, как из-за него в небо взвились два огромных дракона. От их вида захватывало дух. Поднимаясь, драконы направились к северу.
Кестель глядел на них, пока они не растворились в темноте, а потом коснулся висящего на шее медальона и пошел вниз, в подвалы.
– Кестель, – сказала Кладия.
Он не заметил того, как она вошла, и не услышал шагов, хоть в подземелье каждое движение рождало звук и эхо. Когда Кестель посмотрел туда, откуда донесся голос, то увидел Кладию, – простоволосую, в черной одежде, без маски, – и такую же красивую, как в тот день, когда видел в последний раз. Но теперь Кладия казалась намного более зрелой, взрослой, хотя с того дня не прошло и года.
– Кладия…
– Я не имела понятия о том, что ты делаешь все это для меня. Мне казалось, что твои прежние чувства ко мне уже не важны для тебя.
– Так же, как они уже не важны для тебя?
Ее лицо на мгновение помрачнело.
– Не будем об этом.
– Почему же? – осведомился Кестель.
– Будет больно.
Он знал, что будет.
– И что с тобой случилось на самом деле?
– Нам потребовался повод для того, чтобы заточить меня в башню, – холодно глядя ему в лицо, ответила Кладия. – Сойтись с тобой было идеей моей мамы.
– А я столько раз проклинал ее! И думал, что ты в башне из-за нее.
– Не совсем из-за нее, – медленно покачав головой, сказала Кладия.
– Не совсем, надо же…
– Выбрала тебя она, Этрасаоэ Мастерия Аннэ. Ты был идеален, поскольку не важен ни для кого. Ты дал нам хороший повод, и твои чувства прекрасно подходили нам.
– Ну так зачем ты пришла?
– Я предполагала, что ты уже обо всем узнал от Бона.
Кестелю стало дурно. Только теперь он по-настоящему начал понимать и то, что увидел в башне, и слова Бона.
В памяти отозвался смех Йонни, собиравшейся прыгнуть со стены, и ее веселое: «Глупый же ты».
В душе медленно закипали обида и злость.
– Как же это низко…
Кладия только прищурилась и сказала:
– Знаешь, у нас есть еще немного времени. Аталоэ доберется сюда только через несколько часов. Она не имеет понятия о магии и потому, скажем так, немного ограничена.
– Аталоэ?
– Аталоэ Мастерия Этаэ. Так мы в Ордене называем ее. Алия Лов – это для простонародья. Время этого имени уже прошло, никто больше так не называет ее.
– И она никогда не оставляла Ордена?
– Никогда.
– А я назову, если еще раз повстречаю ее. Она для меня навсегда останется Алией Лов, – сказал Кестель.
Он глядел на Кладию и пытался ощутить ее запах, но не мог.
– Ты когда-нибудь хотя бы минуту любила меня?
– Наверное, да, – задумчиво сказала она. – По-своему… когда-то… может, и любила.
– А теперь?
– Прошло слишком много времени. Многое произошло. Давай оставим в покое наши чувства. Они больше не важны.
– А что же важно?
– Закон Ордена, – отрезала Кладия.
«Глупый же ты». И смех Йонни в памяти. Ведь в том смехе совсем не было злорадства, только беззаботное веселье того, кого все это вовсе не волновало.
Ладонь Кестеля легла на рукоять меча. Кестелю было скверно. Прикосновение обвитой ремнями слоновой кости приносило хоть какое, да облегчение. Рукоять – она надежная, хорошо знакомая.
– Да успокойся ты, – посоветовала Кладия.
– Это все, что ты хочешь мне сказать?
– Тебе это ничего не даст. Меч против моей магии… сам знаешь. Мы только потеряем те часы, которые у нас еще остались… которые у нас могут быть…
– Те часы, – повторил Кестель.
– Мы можем отправиться в спальню и освежить воспоминания.
– Шлюха.
– Ведь ты же столько всего сделал только потому, что любишь меня!
– Я любил тебя минуту назад, – сказал Кестель. – Но прошло слишком много времени.
– Ах так…
Она подошла, протянула руку.
– Пойдем.
Наконец-то он ощутил нежный запах ее духов. Кестель захотел притронуться к ладони. Меч, уже покинувший ножны, лязгнул о каменный пол. Кестель не понял, по своей воле выпустил его или это была магия.
Ладонь Кестеля встретила пустоту. Кладии не было рядом. Она сидела под деревом в дне пути от башни, под опекой разозленной магистрессы Мариссы, и лишь часть существа Кладии покинула тело и пришла в подвал башни.
Кладия ничего не могла предложить Кестелю.
Да и не хотела.
Но ее магия уже мертво вцепилась в него.
Глава 31
До башни они добрались только ближе к вечеру следующего дня, взяв коней у квартирующего в Воон Дарт отряда Ама. Кестеля застали так, как Кладия-Офелла оставила его предыдущей ночью: лежащего без памяти ничком в подвале.
– Скоро очнется, – определила Офелла. – Я дам ему поспать еще немного.
