– Ты никому не расскажешь о нас, – сказал ветер.
– Где Мики? – открыв глаза, спросил Вахаба.
Хотя он не был уверен в том, что спросил это вслух. Хотел – да. Но получилось ли? Очень уж трудно выговаривались слова. Возвращалось сознание, а вместе с ним ужасная боль в голове.
– Госпожа бодрствовала целую ночь, а сейчас пошла отдохнуть, – пояснила Сан Ван Дет.
А, все-таки сумел вслух. Это хорошо. Старуха встала и по очереди коснулась всех перевязок, начиная с головы, успокоилась и уселась на место.
– Я временами просыпался и не видел ее рядом, а видел тебя, – сказал Вахаба.
– Лучше бы вам не двигаться. Я очень старалась, но у меня нет опыта. Мои перевязки – не самые лучшие.
– Да, конечно, – согласился Вахаба.
Все тело полыхало болью.
– Наверное, медик не нужен, – произнес Вахаба. – Мики вызвала бы его, если бы было иначе.
Головная боль усиливалась. Вахаба с трудом подбирал слова.
– Почему я вообще здесь?
– Кто-то вас принес и оставил под воротами. Пес прямо-таки ошалел, гавкал без перерыва, разбудил всех. Сим вышел посмотреть, в чем дело.
– Он нашел меня?
– Да, – подтвердила Сан Ван Дет. – Я вам влила в рот очень сильное сонное зелье, так что у вас еще, наверное, шумит в голове от зелья и всего, что с вами произошло. Я пойду расскажу госпоже о том, что вы очнулись.
Вахаба вспомнил о великане, пробитом стрелой, о людях из Нижних кварталов, знающих имя княжеского сага, пусть бывшего, и о Неотмщенных, от которых этот саг уносил ноги.
Какой жуткий сон. И как больно просыпаться.
Вскоре пришла Мики, села на кровать, коснулась лица, и, как всегда, запах ладоней жены принес Вахабе покой.
– Лежи спокойно, – посоветовала она. – Тебя же Сан перевязала.
Какие же у нее нежные, осторожные руки.
– Как это случилось?
– На меня напали, – ответил Вахаба. – В Нижних кварталах. Но кто-то спас меня.
– Кто?
– Не знаю, я уже не видел.
Вахабе не захотелось нарушать приказ Неотмщенного: «Ты никому не расскажешь о нас».
– Ты не вызвала медика, – сказал он.
– Я знаю, что ты плохо себя чувствуешь, но это все не слишком опасно. Тебе ничто не угрожает.
– А откуда ты знаешь? Ты что, училась на медика?
Мики промолчала.
– А ведь тебя не было рядом, когда я лежал здесь без сознания.
– Тебе так сказала Сан Ван Дет?
– Она как раз сказала, что ты была, – сообщил Вахаба.
– Кончай уже с глупостями! Ваха, ты мне лучше скажи, что ты делал ночью в Нижних кварталах.
Что делал? Он и сам уже едва не забыл.
– Я, знаешь, пытался заработать.
– Как? Ты нападал на людей? Как еще можно заработать в Нижних?
Какое странное ощущение – слышать голос Мики среди шума, наполнившего череп, голос, лишенный всякого интереса и сочувствия.
– Мне трудно дышать, – сказал Вахаба.
– Я же говорила, что тебе ничего не угрожает. Поломаны ребра, но Сан считает, что внутренности целы. Что ты там делал?
– Торговал.
– Торговал? – удивилась Мики.
– Да.
– И ты хочешь, чтобы я поверила тебе? Ты же саг, из-за своих высоколобых представлений о порядочности пошел против князя. И ты мне говоришь, что торговал в Нижних кварталах.
Вахаба внезапно вспомнил.
– Цепь! У меня была с собой золотая цепь.
– Не было у тебя никакой цепи, – покачав головой, сказала Мики.
– Потерял… наверное же, когда убегал. Или они забрали. Очевидно же, забрали.
– Кто?
– А мой меч? Мой меч принесли?
Отчего-то Вахабу сильно испугало то, что он мог лишиться меча.
– Да, нашли под воротами и тебя, и твой меч, – сообщила Мики и встала.
– Я едва слышу тебя из-за шума в ушах. И болит же, – сказал Вахаба и указал пальцем на лоб. – И сосредоточиться трудно. Вызови мне медика.
– Медик дорого стоит, – процедила Мики.
– Приведи!
Он попытался приподняться и чуть не потерял сознание от боли. Прибежала Сан Ван Дет.
– Вам нельзя вставать! Немедленно ложитесь!
Вахаба послушно лег.
– Мне бы медика…
Сан посмотрела на него, затем на госпожу.
– Медик мог бы помочь, чтобы так не болело… я-то больше ничего не смогу.
Мики глядела в окно, будто и не слыша.
– Хорошо, я вызову, – решила она.
Медик пришел еще до полудня. Он осмотрел раны и то, как Сан Ван Дет перевязала их, сказал, что она хорошо справилась, пощупал сломанные ребра, осмотрел поломанную кисть. Затем медик дал Вахабе желтый порошок, якобы против боли, и потребовал денег за визит.
Мики заплатила прямо в спальне раненого, медленно считала монеты, одну за другой, и звон каждой из них казался невыносимым – и для Мики, и для Вахабы.
– Ты запорол дело. Начисто запорол! – выкрикнула Мики.
Она молотила Минсура кулаками по рукам, по груди. Он не мешал. В конце концов ему надоело, он схватил ее за запястья и сжал.
– Мне больно!
– Кончай уже истерить. Он не мог сам справиться с девятью. Кто-то помог ему.
Сквозь открытое окно в комнату лилось послеполуденное солнце. Резиденция Минсура была одной из самых роскошных в городе. Лучше жили только князь и его ближайшие советники. Мики всегда поражалась резиденции Минсура – даже теперь.
– Он мне и сам сказал. Мол, кто-то ему помог, а потом принес и оставил под воротами. Если бы не проклятый пес, принявшийся выть, может, и не нашли бы до утра и недотепа бы сдох.
– Ах, какая милая, любящая жена! – изрек Минсур и захохотал.
– Заткнись! Ты такой же недотепа, как и он. И отпусти меня, наконец!
Он отпустил и спросил:
– Что, и вправду недотепа? И за это ты его возненавидела?
– Я еще молодая и красивее большинства женщин. Я заслуживаю большего, чем умирать в пустом нищающем доме.
– Ну конечно, – согласился Минсур. – Хотя замечу: в корчмах и борделях полно красивых женщин. В особенности в борделях, ты уж поверь мне.
– И ты мне только это и хочешь сказать?
– Успокойся, – велел он и погладил ее щеку.
Он проводил ее к софе, застланной шкурами белых лис, усадил, налил в хрустальный бокал красного вина, протянул. Мики выпила полбокала.
