— Нет, благодарю покорно. Я рискну попытать счастья в фехтовании и магии.
Глаза Туана засияли от радости, он схватил Рода за руку.
— Хорошо сказано, дружище Гэллоуглас. Я надеялся, что ты так ответишь. А теперь сядь и выслушай мой подлинный план.
Род стряхнул его руку.
— Вынимай шпагу, — процедил он сквозь зубы.
— Нет, нет! Я не обнажу оружие против друга. Не сердись на меня. Я сыграл с тобой дурную шутку, но с самыми благими намерениями. Сядь, и я все объясню тебе.
Туан снова схватил Рода за предплечье, и на этот раз стряхнуть его руку было невозможно. Род заглянул Туану в глаза и, стиснув челюсти, изо всех сил напряг мышцы руки, но шпага медленно и неумолимо вползала обратно в ножны.
— Сядь, — приказал Туан и с легкостью, словно Род был ребенком, усадил его обратно на стул.
— А теперь выслушай мой замысел. — Туан выпустил руку Рода и тепло улыбнулся, словно ничего и не произошло. — Королева содержит нас, и нищие об этом знают. Однако подачки лишь подогревают ненависть к дарителю. Если мы хотим умножить число сторонников королевы, то должны найти способ сменить гнев на благодарность.
Нахмурившись, Род кивнул.
— Словом, мы должны повернуть дело так, чтобы деньги королевы не казались более подачкой.
— И ты нашел способ сделать это?
— Не я, — признался Туан, — а Пересмешник. «Когда подачка перестает быть подачкой?» — спросил он меня, и сам же ответил: «Когда у тебя есть на нее право.» — Туан откинулся на спинку стула и развел руками. — Все проще простого. Нищие отправятся к замку и поднимут крик, что королева должна дать им хлеба и мяса, ибо у них на то есть право. И когда она удовлетворит их требования, они будут ей благодарны.
Род улыбнулся, потирая подбородок.
— Хитро придумано, — кивнул он, но про себя добавил: «Если это сработает.» На самом деле богачи, с радостью жертвующие деньги на благотворительность, не выложат ни цента, если им скажут, что они просто обязаны это делать. А как благодарны будут нищие, когда она откажет им и прикажет армии разогнать их!
А если даже она уступит, что с того? Как быть с той уверенностью в себе, которую они обретут? Нищие заставили поделиться королеву! Они не остановятся на хлебе да мясе и через неделю вернутся с новыми требованиями, с Туаном или без него.
О да, план составлен весьма хитроумно. И Туан увяз в нем по уши. А Пересмешник вместе со стоящими за ним инопланетными тоталитаристами в любом случае не останется внакладе.
Однако Туан не желал дурного. Его помыслы были чисты. Как политик, он звезд с неба не хватал, но имел самые благие намерения.
Влив себе в глотку добрую порцию подогретого вина, Род уставился в кружку, наблюдая за вращением жидкости.
— И все же, говорят, что Дом Кловиса собирается сбросить Катарину с трона.
— Нет, нет, — ужаснулся Туан. — Я люблю королеву!
Род пристально взглянул на открытое честное лицо парня и по-своему интерпретировал данное заявление. Он снова заглянул в кружку и сказал:
— И я тоже. — В данной фразе было куда больше правды, чем ему хотелось бы. — Но, несмотря на это, я вынужден признать, что ведет она себя, мягко говоря, неразумно.
Туан испустил тяжелый вздох и сцепил руки в замок.
— Да, ты прав, ох как прав. Намерения-то у нее благие, а вот методы — хуже некуда.
Ты на себя-то посмотри, философ... — подумал Род, но вслух лишь спросил:
— Как это так?
Туан печально улыбнулся.
— Она пытается в один день исправить то, что ее предки натворили за века. Я охотно допускаю, что в нашем королевстве полным-полно несправедливости. Но кучу навоза не убрать одним взмахом лопаты.
— Верно, — согласился Род, — да и селитра под ней может оказаться взрывоопасной.
— Великие Лорды не понимают, что она изгоняет дьявола, — продолжал Туан. — Они видят лишь стремление королевы к тому, чтобы один, и только один, голос имел вес в этой стране — ее собственный.
— Что ж... — Род с унылым смирением на лице поднял кружку, — давай же выпьем за Катарину — пусть она добьется своего.
— Если ты полагаешь, что это возможно, — сказал Туан, — то у тебя, должно быть, еще меньше мозгов, чем у меня. А я повсеместно известен как исключительный глупец.
Род опустил кружку, так и не пригубив.
— Ты выражаешь взгляды большинства или свою особую точку зрения?
Туан скрестил указательные пальцы.
— Трон покоится на двух ножках: primus*
[28]
— знать, которая противится всему новому и, посему, враждебна королеве.
— Благодарю покорно, — сказал Род с ехидной ухмылкой. — Ты просто открыл мне глаза.
— Сами по себе, — продолжал Туан, — вельможи, наверное, терпели бы выходки Катарины из любви к ее отцу. Но есть еще советники.
— Да, — Род прикусил нижнюю губу. — Я полагаю, советники подсказывают лордам, как нужно поступать в том или ином случае.
— Или они говорят им, что ни в коем случае нельзя делать. Неважно, суть дела от этого не меняется. А все советники поют с одного голоса — с голоса Дюрера.
— Дюрер? — переспросил Род. — А кто он такой?
— Советник милорда Логайра, — Туан горько скривил рот. — С его мнением милорд обычно считается, что просто невероятно, ибо герцог — самый упрямый человек на свете. Но пока жив Логайр, у Катарины есть шанс устоять. Как только старик умрет, королеву сбросят с трона, поскольку наследник Логайра ненавидит ее.
— Наследник? — Род поднял бровь. — У Логайра есть сын?
— Двое, — ответил Туан с вымученной улыбкой. — Младший — дурень, по уши влюблен в своего злейшего врага; старший — вспыльчив, как порох, обожает лесть Дюрера. А посему, как Дюрер скажет, так Ансельм Логайр и сделает.
Род поднял кружку.
— Так пожелаем герцогу Логайру долгих лет жизни.
— Да, — горячо поддержал его Туан. — Ибо Ансельм давно точит зуб на королеву.
Род нахмурился.
— А в чем причина такой неприязни?
— Не знаю, — лицо Туана осунулось, и он стал похож на гончую, страдающую от свища. — Не знаю.
Род откинулся на стуле, положив руку на эфес шпаги.
— Словом, Ансельм вместе с Дюрером жаждут падения королевы, а остальные вельможи примкнут к ним, если умрет старый Логайр. Вот и все об одной ножке трона. Какова другая?
— Secundus*
[29]
, — сказал Туан, отсалютовав, как юный скаут, — народ: крестьяне, ремесленники и торговцы. Они любят королеву за то, что жить при ней стало легче, но побаиваются ее ведьм.
