Хвала Размару, на нашем с Крайлом веку ещё ни разу такого не происходило! Правда, в юности я мечтал с ним сразиться, отсечь все его многочисленные ноги, вонзить меч во все десять глаз по очереди, а тело расчленить, замариновать и устроить пир на всю Армарию. Ну а что, судя по описаниям, там такая махина, что хватит на всех! Пожалуй, будь мы сейчас в другой обстановке, я бы не отказался встретиться с ним лицом к лицу.
Я вынырнул из воспоминаний о детских мечтах, посмотрел на дальний конец палубы - там стояла Алёна. Она старалась не подходить ко мне близко, как и я к ней, но было очевидно, что её тянет ко мне. Вместо того чтобы сидеть в каюте, она торчала на продуваемой всеми ветрами палубе, куталась в меховой плащ, но не уходила.
Какая она всё-таки хрупкая. Странно, что именно пигалица - моя пара, ведь я тот ещё здоровяк. Как бы мне ей ничего не повредить, когда...
Я сам себя одёрнул. Всё потом! Надо, чтобы это «когда» состоялось в принципе, значит нельзя терять голову. Нет, надо работать, разобраться с похищением и прочими сопутствующими проблемами, обнять Илладара, а уж потом. Потом я её не отпущу. И пусть приходит её дед со странным оружием, о котором она рассказывала - я поговорю с ним по-мужски. Думаю, мы поймём друг друга, ведь я собираюсь взять её в жёны, любить и ещё раз любить.
Да я почти смирился с её наглым языком! По крайней мере, есть отличный способ его остановить - поцеловать. Но насчёт одежды придётся всё-таки поговорить. Нет, пусть ходит в своих штанах, но только в крайних случаях, или при закрытых дверях - мне нравится, особенно интересно будет их снять.
Так, хватит, ты опять пришёл к тому, от чего пытался отвлечься!
Да, лучше думать о нашей стратегии. Остальные корабли мы отправили, чтобы те растянулись вдоль всей западной стороны Эйрона, разумеется, на таком расстоянии, дабы их не смогли увидеть. Нужно это для того, чтобы были варианты манёвров, которых мы составили около двух десятков. Всю ночь мы потратили на проработку массы схем, ведь когда станет жарко, нужно быстро раздавать указания, а не сопли жевать. Артефакты связи нам в помощь!
Но главным козырем операции была всё-таки Алёна. Потому что именно у неё имелся амулет, с помощью которого она собиралась вызвать Уну. Нам подошёл бы даже самый маленький клочок суши, и мы очень рассчитывали на тот южный вход. Да, там скалистый берег, да, тайная тропа опасна, но мы не собирались по ней идти, точнее плыть. О нет, нам хватит малости, лишь бы стабилизироваться и сделать то, что нужно.
К тому времени Крайл с Миреллой должны будут телепортироваться к нам на корабль (только он должен быть обязательно недалеко от суши и стоять неподвижно), используя меня в качестве маячка, а корабль, на котором они плыли, уйдёт из опасной зоны и займёт нужную позицию. Только бы Хтонос до него не добрался - не хочу кормить этого монстра своими людьми!
- Зигвальд, - мои размышления прервал тонкий голос Алёны.
- Что? - я обернулся и с удивлением обнаружил, что она подошла довольно близко.
- Обещай, что если со мной что-нибудь случится, ты не будешь рассказывать Илюше подробности проступка его матери. В смысле это и со мной делать нельзя, но вдруг меня уже не будет рядом, чтобы остановить тебя.
- Но как? - я опешил. - Как я тогда объясню ему, что к чему? И вообще, что за разговоры про все эти «если»?
- Он не в том возрасте, - она покачала головой, игнорируя мой последний вопрос. - Скажи, что она просто нарушила закон, и тебе пришлось её казнить, несмотря на то, что она была твоей женой. Закон же един для всех?
- Да, для всех, но я планирую внести в него кое-какие поправки - на будущее. А ещё я не собираюсь позволить тебе погибнуть.
На это заявление она только и смогла, что распахнуть свои голубые глаза и уронить челюсть. Да-да, я практически услышал её стук о палубу! Думаю, это относилось к поправкам, ведь то, что я буду всячески её оберегать, и так всем понятно.
Алёна
Я стояла столбом и пыталась прийти в себя. Боялась, что не правильно поняла его заявление, но переспросить не могла - челюсть заклинило. Серьёзно, настолько я была в шоке!
- Да, я готов идти на уступки, готов признать, что супружеская измена - не повод отрубать голову, - этот невозможный мужчина продолжал меня добивать.
Нет, серьёзно, это говорит тот же самый человек, который около недели назад (или сколько там прошло?) утверждал, что прав только он и никак иначе? С ума сойти!
Я даже ущипнула себя за руку, чтобы проверить - не сплю ли. Больно. Значит, всё-таки явь.
- А-а, - это единственное, что я могла произнести с заклинившей челюстью.
- Я даже готов драться на ринге с теми, кто станет роптать, а таковые найдутся, - он сделал ко мне шаг, второй, прикоснулся к подбородку, возвращая челюсть на место. - Крайлах меня поддержит. Надеюсь, Размар тоже, ведь не зря же он всё это затеял с нашим благословением.
- Серьёзно? - наконец-то я смогла сказать что-то членораздельное.
- Да, - кивнул король без намёка на ложь - я чувствовала это как никогда явственно. - С дедом тоже готов встретиться. Кстати, а что твои родители, они живы?
- Да, конечно, живы-здоровы, - он что, собирается устроить их перенос сюда, в этот мир?
- Я готов встретиться с ними всеми, просить твоей руки официально, объяснить, что к чему.
- О, Боже, маме явно потребуется успокоительное! - я не представляла себе эту ситуацию вживую.
Серьёзно! Мама с папой около этого варвара, да ещё и просящего моей руки? О, нет, он скорее уведомит их о случившемся, ведь по местным законам мы практически женаты. Что-то вроде росписи в ЗАГС с отсрочкой консуммации.
Драх, у меня сейчас мозги взорвутся! Стоп, что? Я стала ругаться местным словом? О, а это уже диагноз.
- Знаешь, я ещё никогда не чувствовал себя таким открытым, - Зигвальд взял меня за плечи, рассылая толпы мурашек по всему телу. И я не противилась - настолько он меня ошарашил.
- Очень странное и уязвимое чувство. Словно я - маленький мальчик, которого только-только отправили в воинскую школу.
- Я..., - запнулась, понимая, что сейчас ни в коем случае нельзя нарушить это состояние.
Он действительно открылся - я чувствовала это всем своим нутром. Из его железной брони действительно выглядывал маленький мальчик. Тот самый, который когда-то лишился матери и закрылся в своей раковине. Постепенно эта раковина крепла, обрастала бронёй скептицизма и некоторого равнодушия, и сейчас она дала трещину.
О, Боже, не дай мне накосячить!
- Я не могу поверить своим ушам, - я не отвела взгляд, напротив, смотрела прямо, не скрывая собственного смятения. - Ты умеешь удивлять.
- Я ещё много чего умею, - хрипловато намекнул этот варвар на свои вполне понятные мужские желания. - Торопить не буду, но отступать тоже не намерен.
