В Северной Америке крупнейшим производителем кормов для животных является компания Mars Incorporated. Она производит корма нескольких брендов и контролирует более 2000 ветеринарных клиник в стране. Недавно компания сделала первое приобретение в Великобритании — была куплена одна из пяти крупнейших ветеринарных групп. Размеры инвестиций не раскрывались, но считается, что они стали самыми значительными в области ветеринарии. Аппетиты инвесторов в ветеринарном секторе не снижаются, и цена акций таких компаний продолжает расти. В 2016 году рыночная ценность продуктов для домашних любимцев в Великобритании (если рассматривать страну как часть Европы) достигла 5.2 миллиарда евро. У 44 процентов англичан есть домашние животные. Так что ветеринария сегодня — это большой бизнес.
Акционирование ветеринарии неизбежно повлияло на выбор, предлагаемый хозяевам животных, что характерно для глобального бизнеса. Большинство семей даже не представляет, к какому специалисту обратиться. Все полагаются на личные рекомендации местного ветеринара или друга. Поэтому обычно выбор делается в пользу известного и расположенного поблизости, хотя многие уже готовы проделать большой путь, чтобы получить качественные услуги. Кроме того, многие даже не представляют, что могут выбирать специалиста, затраты и виды помощи. Доступность информации о ветеринарных услугах влияет на выбор, равно как и реклама, но в целом семьи хотят чувствовать, что и местный ветеринар, и узкий специалист любят животных и хотят для них самого лучшего, а не руководствуются сугубо материальными соображениями.
За годы, прошедшие со времени лечения Уинстона до сегодняшнего дня, моя профессиональная нагрузка резко изменилась. Раньше я делал много менее сложных операций, что приносило хороший доход. Теперь же я стал делать меньше операций, но сложность их возросла, равно как и накладные расходы. Такие операции явно менее прибыльны. Сегодня все больше менее сложных операций делается либо в клиниках, принадлежащих ветеринарным группам, либо в местных ветеринарных кабинетах, куда приезжают специально приглашенные хирурги. То же происходит и в США. Я твердо убежден, что эти хирурги делают отличную работу, а клинические центры имеют массу вариантов для проведения более сложных операций. Несомненно, они делают большое и важное дело, вполне сопоставимое с тем, что делаю я и мои коллеги.
В целом меняющаяся финансовая ситуация может позитивно повлиять на уход за животными. Однако, оценивая перемены в моей личной нагрузке, я с тревогой заметил, что независимые ветеринарные клиники не смогут выжить, если не будут поддерживать надежные доверительные отношения с ветеринарами первичного звена, чтобы выполнять не только сложные, но и рутинные операции. В противном случае бизнес-модель, позволяющая развивать передовые технологии, окажется нежизнеспособной, и финансовые структуры не станут ее поддерживать.
Сегодня дело обстоит так: если у ветеринара нет значительных финансовых ресурсов или отличного страхового полиса, то операции, подобные той, которую я сделал Уинстону, будут просто невозможны. Ветеринары первичного звена не располагают необходимыми навыками, оборудованием и возможностями послеоперационного ухода. При существующей системе ветеринарных клиник кто-то должен покрыть расходы. Подобные операции возможны в университетских клиниках, имеющих бюджет на исследования, но получить грантовое финансирование на подобные изыскания, не представив конкретных результатов, очень трудно. Более того, во многих ветеринарных школах клиническое образование передано в частные или корпоративные ветеринарные клиники, поэтому довольно сложно увидеть различные клинические случаи. А ведь именно в ветеринарных школах подобные исследования могли бы вестись довольно успешно, конечно, при соответствующем финансировании.
Все это пагубно влияет на выбор предлагаемых пациентам услуг, поскольку разработка новой методики стоит довольно дорого и требует доработки в течение нескольких лет. Я вложил средства в компанию FitzBionics, производящую импланты, необходимые животным, которых я каждый день вижу в своем кабинете. Развитие бионики и регенеративных технологий требует денежных средств. Но финансовые учреждения и венчурные компании предпочитают финансировать многочисленные недорогие процедуры, сулящие высокую прибыль, а не вкладывать деньги в долгосрочные стратегические проекты. Накладные расходы возрастают, растет заработная плата, и становится все труднее выполнять операции по сниженной цене или бесплатно. Кредиторы строго требуют возврата своих инвестиций.
Насколько я понимаю, операции, подобные той, что сделана Уинстону, как и любая другая новаторская ветеринарная операция, непривлекательны для существующей бизнес-модели или венчурного финансирования, Новаторские методы в ветеринарии мелких животных не приносят такого дохода, как рутинные процедуры. Если бы я каждый день выполнял относительно простые ортопедические и нейрохирургические операции, то заработал бы гораздо больше, и мои кредиторы были бы довольны. Никто не может позволить себе еженедельно финансировать операции, подобные той, что была проделана Уинстону, и при этом гасить накладные расходы, платить зарплату сотрудникам и взносы по кредиту. Это сдерживает развитие новых, более эффективных методов. Все дело в финансах. Страховые компании тоже ужесточают свои условия, потому что их выплаты ограничены получаемыми премиями. Но кто-то должен платить за продвижение ветеринарных технологий, иначе нам придется и дальше твердить, что сделать ничего нельзя.
К Пасхе 2008 года мы наконец переехали на наше «поле мечты» в Ишинг, где сегодня снимается программа «Супервет». С 2005 года, когда мы начали работать в Тилфорде, наш коллектив вырос до двадцати семи человек. Все мы напряженно трудились и собрали несколько миллионов фунтов для покрытия растущего долга нашей клиники в Ишинге. Если бы я и дальше продолжал работать в том лесу, то мог бы выйти на пенсию миллионером. Но прошло десять лет, и теперь в нашем бизнесе занято уже 250 человек, расходы увеличились, а общая сумма кредитов превысила двенадцать миллионов фунтов. Пока что я выплатил меньше половины этой суммы и все еще должен несколько миллионов, но другого пути у меня не было. А поскольку я начинал буквально с ничего, меньше того быть не может. Я абсолютно удовлетворен тем. что мне удалось не просто построить здания и приобрести собственность, а создать место, наполненное людьми, несущими любовь и надежду многим.
Деньги никогда не были для меня мотивом, потому что мы делаем то, что нужно животным и людям, которые их любят. И это прекрасно, но до тех пор, пока я не услышу от банковского менеджера: «Мне очень жаль, Ноэль, но мы ничего не можем сделать».
14
КИРА
Любовь моей жизни
Кира — одиннадцатилетний бордер-терьер — любовь моей жизни. Она появилась у меня 30 декабря 2007 года, когда ей было всего три месяца. Я давно хотел иметь собаку, которая пойдет вместе со мной к моей мечте. Но поскольку я был очень занят в Тилфорде, работая по шестнадцать, а то и по восемнадцать часов в сутки семь дней в неделю — консультации, операции, хирургические отчеты, лекции и руководство, — о собаке оставалось только мечтать. А еще приходилось решать проблемы со строительством новой клиники в Ишинге. Поэтому я считал, что заводить собаку, не имея возможности ежедневно гулять с ней, несправедливо по отношению к животному. Насмешка судьбы заключалась в том, что работа но спасению животных не позволяла мне завести домашнего питомца и познать эту любовь в собственной жизни.
