К счастью, наша медсестра Эми тоже очень хотела завести собаку для своего маленького сына Кайла. Как- то вечером мы разговорились об этом в операционной. Я сказал, что у меня нет времени, она — что у нее нет денег. А вместе мы могли бы стать идеальными хозяевами для собаки. Нам обоим хотелось завести бордер-терьера. Недавно я лечил такую собаку по имени Редж. По случайному стечению обстоятельств, помня о моем расположении к этой породе, через три недели после нашего с Эми разговора заводчик прислал мне электронное письмо с вопросом, не хочу ли я взять последнего щенка из помета. Это было счастливое совпадение!
В тот день, когда нужно было забирать нашего щенка, я оперировал, поэтому в Ньюкасл поехала Эми и привезла Киру домой, в Тилфорд. Это был совершенно особый день, и я очень благодарен Эми за ее партнерство в уходе за Кирой. Только благодаря ей я смог испытать эту уникальную, абсолютно бескорыстную любовь. Держа на руках маленький пушистый комочек радости, я подумал о том, что почувствовал отец, когда впервые взял на руки меня. И в этом есть определенная симметрия: как и он, я тоже не смог забрать Киру в ее первый дом. В тот день, когда меня привезли домой, отец, как и я теперь, делал операции, удалял рога у скота. Конечно, я понимаю, что трудно сравнивать возможность взять на руки собственного ребенка или щенка, но Кира стала первым живым существом, которого мне предстояло воспитать, и я буду любить и лелеять ее всегда. Впервые в жизни я почувствовал, что значит стать отцом, и это событие пробудило во мне массу эмоций. Я испытал настоящее потрясение.
Английское слово «родитель» — parent— происходит от латинского глагола parire, то есть «породить». Я считаю главным достижением программы «Супервет» не демонстрацию современных хирургических операций, а то, что мне удалось убедить продюсеров и телеканал позволить называть хозяев животных «родителями» и «семьей», а не просто владельцами. Я не считаю, что кто-то может быть хозяином разумного существа — по-моему, тут можно говорить скорее о добровольной опеке. Такие отношения могут стать одними из самых ценных и основанных на такой взаимной любви, какую только может испытать человек в своей в жизни. Если говорить о нас и с Кирой, то это именно так.
Собачку мы назвали в честь Киры Найтли, моего платонического любовного увлечения. В черно-коричневую лохматую крошку с длинными ресницами и глазами, наполненными радостью жизни, я влюбился с первого взгляда, как только этот песик ворвался в мой кабинет и, виляя хвостом, запрыгнул мне на руки. Это была любовь с первого взгляда — на всю жизнь и даже больше, но об этом я не хочу даже думать. Многие говорили мне, что смерть собаки была для них событием более тяжелым, чем смерть многих людей и даже членов семьи, и я их прекрасно понимаю. Кира — мой маленький дружок, верный и преданный, мой советчик и опора в любых трудностях. Она — мой самый близкий друг.
Мне часто приходится жить в клинике. В 2008 году в Тилфорде я порой спал на матрасе прямо на полу, когда операции заканчивались поздно. Кроме того, за некоторыми пациентами нужно было присматривать и ночью, и эта обязанность ложилась на мои плечи, потому что людей у нас в клинике было немного. Кира всегда оставалась со мной. Мы вместе засыпали и просыпались — и живем так по сей день. Теперь я устроил себе спальное место рядом с кабинетом. Там можно отдохнуть, и это здорово, потому что не приходится тратить время на дорогу после поздней операции, чтобы утром снова рано вставать и ехать сюда. А у Киры есть уютная лежанка рядом с моей кроватью. Единственная проблема в том, что, чем старше она становится, тем громче храпит, поэтому мне приходится пользоваться берушами, ну а против моего храпа она не возражает, и это очень приятно. Как-то она подавилась бразильским орехом и выплюнула его на тумбочку, где лежали мои беруши. Среди ночи я потянулся за берушами и одно ухо заткнул, как положено, а в другое засунул орех.
Кира любит находиться рядом со мной и особенно любит одежду, хранящую мой запах, поэтому я часто нахожу брюки и футболки, свернутые в клубок где-нибудь под кроватью или вокруг нее. Она предпочитает засыпать в их мягком коконе, а не в своей теплой постели. Сколько раз она смешила меня по утрам, просыпаясь с моей футболкой или каким-нибудь другим предметом одежды на голове.
У меня редко бывают выходные, поэтому большую часть времени Кира проводит со мной на работе. Она с самого начала была очень спокойной собакой и крайне мало лаяла. Она идеальный компаньон: ей достаточно нескольких минут, чтобы побеситься и поиграть, хорошей прогулки, а потом она будет спать и храпеть, как ее папочка, который до смешного много работает, а потом бесится несколько часов на рок-концерте, заваливается спать и храпит. Мы — горошины из одного стручка. У нас идеальная совместимость. Кира сидит у моих ног, когда я пишу свои лекции и статьи. Вот и сейчас она лежит рядом и мирно похрапывает, пока я пишу эту главу. Когда в конце дня я сажусь писать хирургические отчеты по проведенным операциям, Кира тоже устраивается у моих ног и дарит мне утешение, даже если операция прошла неудачно. Оперируя, я всегда знаю, что мой пациент — это чья-то Кира, и об этом я никогда не забываю. Она была рядом со мной, когда я до поздней ночи готовился к экзамену на специалиста. Ее любовь помогала мне продолжать подготовку, даже когда я уставал и хотел все бросить. Но я вспоминал, что делаю это для нее и для Кир других людей.
Она лижет мой колючий подбородок и рыщет под столом в поисках вкусных крошек — это два ее любимых занятия. Особенно любит она комнату отдыха персонала, где всегда полно крошек. Честно говоря, Кира, как и многие собаки, готова стать другом любому, кто ее чем-то угостит. К счастью, и Кира, и Эми понимают особенности моего баланса между работой и жизнью, и нам уже много лет удается сосуществовать вполне гармонично. Мы с Эми — «родители» Киры, а она давно стала членом двух семей: моей — в клинике, и семьи Эми и Кайла.
Наши отношения с Кирой строятся на чистой и бескорыстной любви. Она сделала меня лучше, спасла от одиночества, грусти, растерянности и неудовлетворенности собой. Когда я переживаю тяжелый стресс или профессиональный кризис, стоит мне вернуться в свой кабинет, где похрапывает этот лохматый клубок, как я вновь обретаю душевное равновесие. Кира помогает мне увидеть перспективу и напоминает, почему я продолжаю заниматься своим делом. Всякий раз. когда окружающий мир выводит меня из себя, я беру ее на руки, трусь щекой об ее мягкий мех и крепко обнимаю. Кира дает мне гораздо больше, чем я ей, и моя благодарность ей безгранична. Каким бы тяжелым ни выдался день, когда она смотрит мне в глаза и лижет в подбородок, настроение у меня мгновенно улучшается, и я снова вижу солнце. Дня не проходит, чтобы она не заставила меня улыбнуться своим милым проделкам, жизнерадостности и безграничной готовности дарить и принимать любовь. Без нее моя жизнь была бы намного скучнее и мрачнее. Сколь бы печальной ни казалась мне моя жизнь, каким бы сварливым я ни пришел с работы, Кире достаточно повилять хвостом, и настроение мое тут же улучшается. Когда мы с ней гуляем по тропкам и просторам рядом с моей клиникой или возле дома, я чувствую себя более свободным, более живым и готовым обнять весь мир.
Кира утешала меня, когда я терял близких друзей, когда рушились важные для меня отношения. Не считайте, что я склонен к антропоморфизму, я лишь говорю о своих чувствах рядом с ней. С Кирой я чувствую себя более спокойным, умиротворенным, любимым, я ощущаю больше поддержки и солидарности, чем в отношениях со многими людьми. Не поймите меня превратно: я люблю людей, с которыми связан дружбой или романтическими отношениями, хотя мне причиняли боль, и сам я не раз причинял ее. Я прекрасно понимаю, что любовь собаки нельзя сравнивать с любовью человека. Но, при всем уважении, я точно знаю, что нам есть что перенять во взаимоотношениях животных и человека: если бы нам удалось перенести хоть малую толику этой доброты и душевной щедрости в человеческие отношения, наш мир стал бы гораздо лучше.
