Точное описание результатов сканирования так же важно, как осмотр врача и последующее решение о хирургическом вмешательстве. Другими словами, должен быть сформирован всесторонний взгляд на проблему пациента. Я всегда советую своим интернам и ординаторам оперировать не на основе результатов томографии, а исходя из необходимости такого вмешательства. Например, у многих собак и людей имеются усохшие диски, которые начинают выпирать. Мне это знакомо на собственном опыте. Но не все случаи требуют операций. Могу лишь надеяться, что со мной так и будет.
Чтобы решения были приняты осознанно и с учетом всех обстоятельств, клиенты должны точно представлять себе стоимость сканирования и потенциального лечения. Конечно, я понимаю, что такие решения субъективны. Каждый, кто оказывается в подобной ситуации, старается сделать все, что в его силах, даже если я считаю своим долгом честно осветить проблему. Надо сказать, что порой МРТ подталкивает нас к отказу от операции, поскольку ситуация слишком печальна, и тогда единственным решением становится эвтаназия. Что касается КТ, то повышение качества изображений позволило мне кардинально изменить характер операций на локте у собак, что привело к ослаблению боли и осуществлению действий, ранее невозможных. Проще говоря, я считаю, что у нас есть моральное обязательство всегда быть максимально честными. Семьям, содержащим животных, должна быть предоставлена возможность проведения операции под той же анестезией, что и сканирование, поскольку это позволит сэкономить деньги и время. Я видел, как сканирование делали онкологическим больным и больным с травмами спинного мозга, а затем наступал длительный период ожидания хирургического вмешательства, который зачастую влияет на исход всего лечения.
Хотя нам и пришлось проститься с Энцо, Крис понял, что не бывает гарантированного исхода хирургических вмешательств. Согласно моим документально подтвержденным медицинским записям и моей личной уверенности я знаю, что всегда делаю все, что в моих силах, и действую с самыми лучшими намерениями, но биология — капризная дама с трудным характером, которая никогда не улыбается. Каждая неудача — это огромный психологический стресс для меня и моих коллег. Но на нас лежит моральный и юридический долг утешить пострадавшие семьи и действовать в соответствии с их потребностями. Мы должны поддержать их, помочь принять этот факт и обрести душевное равновесие, будучи уверенными, что мы сделали все, что было в наших силах. Этот психологический аспект как в отношении ветеринаров, так и семей опекунов животных часто недооценивают. Иногда люди нуждаются в довольно длительном периоде поддержки, когда они задают вопросы и хотят услышать на них честные ответы, чаще всего связанные с биологическими особенностями и несчастливым стечением обстоятельств. Однако я должен сказать, что такие затяжные периоды отнимают много времени у меня и моих коллег, отрывая нас от лечения других пациентов. Я считаю, что эта проблема заслуживает рассмотрения в контексте восприятия неудачи, вины и коллективной моральной ответственности, когда полностью осознанное добровольное согласие опекуна животного (после разъяснения ему всех других доступных вариантов) привело к выбору хирургического метода лечения, который, к сожалению, не дал желаемого результата. Правда в том, что нет ни одной операции — как для человека, так и для животного, — которая не была бы связана с риском. Семья, содержащая животное, должна это понимать и, соглашаясь на операцию, оценивать степень риска. Ветеринары же. согласно профессиональной этике, должны разъяснять все варианты и характер планируемого вмешательства. Я считаю, что мы проходим через это вместе и должны поддерживать друг друга.
Я могу сказать, что в случае неоптимального результата любого вмешательства, что всегда возможно, надо разобраться, чтобы понять его причину, но, когда ситуация складывается незапланированно, сердце мое буквально разрывается на части. Отрицательные эмоции семьи направлены на меня и мою команду. Это одна из самых сложных проблем в моей жизни. Поскольку я — человек публичный, такая критика звучит все громче и становится достоянием общественности. Мне бы хотелось, чтобы люди не направляли на нас свой негатив, а просто признались: «Мне очень больно. Я знаю, что вы хотели только лучшего. Пожалуйста, помогите мне справиться с моим горем». И тогда я сдвину горы, чтобы сделать это.
За годы нашей дружбы Крис дал мне несколько замечательных советов относительно этой и других проблем, которые порой буквально подавляют меня. Он попытался научить меня не «подключаться» к негативу других людей. Когда человека подпитывает то, что для него по- настоящему важно, к нему приходят правильные вещи. Крис говорил, что смотреть на ситуацию надо с точки зрения всех ее участников, всегда действовать правильно, жить в мире с собой и понимать, что и критика, и похвала преходящи. Он посоветовал мне не зацикливаться на том, что мне не подконтрольно, не погружаться в прошлое, поскольку все, что происходит с нами, не случайно и в итоге идет нам во благо. Он рекомендовал учиться у природы, произнося при этом одну из вдохновляющих цитат: «Солнце никогда не просит у земли благодарности». Крис напомнил мне, что я всегда должен действовать с лучшими намерениями и никогда не искать признания, похвалы или благодарности. Именно этому учили нас наши матери. Сам он никогда не ждет благодарности, но я хочу поблагодарить его, ведь без его дружбы жизнь моя была бы неизмеримо беднее.
Когда во время реабилитации в 2008 году Энцо плавал в бассейне на сеансах гидротерапии, мы с Крисом обычно беседовали на маленькой кухне рядом с моим кабинетом. Тогда я впервые обсудил с ним идею создания телевизионной программы. Мне хотелось рассказывать истории о надежде и избавлении от мук от лица всех животных, которые попадали в мою клинику, и всех людей, которые их любили. Я снова и снова подмечал, насколько важна бескорыстная любовь и привязанность между человеком и животным. Я видел, как в критические моменты, будь то болезнь или травма, связь между ними усиливалась. Мне хотелось через реальные истории семей с животными-компаньонами продемонстрировать действенное сострадание и познакомить людей с достижениями ветеринарной медицины и хирургии. Моя цель заключалась в том, чтобы рассказать историю любви, объединившейся с медицинской наукой. Я хотел нести позитив и добро, показывая, как мы можем сделать этот мир лучше и для человека, и для животных.
Во время наших бесед на кухне название программы пришло само собой – «Ветеринар-бионик».
Я рассказал Крису об операциях по спасению лап собак и кошек с помощью бионических имплантов, которые я начал выполнять еще в Тилфорде. Эти операции я продолжил и в Ишинге, но к тому времени был разработан целый ряд индивидуальных вариантов лечения заболеваний позвоночника и суставов, травм и спасения конечностей.
Крис рассказал о моей идее сериала Джею Ханту с канала Би-би-си. Так начались серьезные обсуждения, которые вылились в цикл из шести передач. Я уже отснял кое-какой материал с Джимом Инклдоном, с которым познакомился еще на съемках сериала «Дикая природа СОС». Джим — прекрасный оператор и неравнодушный режиссер, который всей душой болеет за судьбу животных. Первые материалы стали основой идеи передачи, которую мы предъявили компании Wild Productions и ее директору Саймону Кауэллу (нет, не так — великому Саймону Кауэллу!). Несколько месяцев ушло на подбор съемочной группы и запуск проекта. Наконец сериал вышел в эфир на канале Би-би-си-1.
