Энцо и Оскар стали катализаторами позитивных перемен. Энцо свел нас с Крисом, и до конца жизни я буду благодарен этому своенравному, веселому и отважному пушистому клубку, вечно что-то грызущему и виляющему хвостом. Энцо оставил нам с Крисом в наследство крепкую дружбу. А Оскар открыл портал в общественном сознании и восприятии, который никогда больше не закроется: если кот может бегать на бионических лапах, то и мужчина или женщина смогут.
Спасибо вам, Энцо и Оскар, за то, что пролили яркий свет на мою жизнь. Этот свет освещает мой путь.
16
ТИГР
Жизнь, смерть, экзамены и прочие стрессы
П'осле временного медиабума, вызванного в 2010 году программой «Ветеринар-бионик», я спустился на землю, чтобы закрепить успех нашего нового начинания в Ишинге. У меня были две основные цели: стать сертифицированным специалистом-хирургом, чтобы более эффективно возглавлять свою команду, а также увеличить количество наших ветклиник с одной до трех, чтобы в дополнение к ортопедии и нейрохирургии заниматься лечением рака, хирургией мягких тканей и регенеративной медициной.
В мае 2013 года, за два месяца до экзаменов на степень специалиста, я столкнулся с первым препятствием. Я умирал от перенапряжения, пытаясь сочетать профессиональные обязанности и одновременно выкраивать время для учебы. Но однажды передо мной вдруг предстала четкая перспектива. Мой преданный друг и хороший хирург-ординатор Патрик отправился на «неотложке» в Девон за котом по имени Тигр. Это был экстренный случай. Семья, в которой он жил, полагала, что он попал в какую-то ловушку или капкан, потому что на обеих задних лапах и хвосте остались характерные следы. В нижней части левой задней лапы уже начиналась гангрена, а нижняя часть правой задней лапы была распухшей. Из- за отсутствия кровотока большая часть хвоста отмерла. Мы решили ампутировать коту левую заднюю лапу, заменив ее протезом, но тут состояние правой задней лапы улучшилось, и мы решили заняться левой лапой и еще хвостом. Кот вполне мог вести комфортную жизнь и на трех лапах, как многие кошки.
К сожалению, после наркоза, когда операция была уже завершена, сердце Тигра остановилось. Такое может случиться с любым животным и человеком, но, к счастью, крайне редко. Кота срочно доставили в отделение неотложной помощи, и бригада приступила к реанимации, надавливая на грудную клетку и отчаянно пытаясь заставить его сердце вновь забиться. Это не сработало. Пока команда вызвала меня и я прибежал из своего кабинета сверху, прошли минуты, адреналин был введен, но безрезультатно. Секунды бежали, а на электрокардиографе была прямая линия. Препараты и массаж сердца не помогали — время истекало.
Всегда очень трудно принять решение об открытом массаже сердца, особенно если предыдущему пациенту, несмотря на все усилия, это не помогло. Но закрытый массаж мы делали уже очень долго, и он не помог. И я принял решение. В считанные секунды мы обрили половину грудной клетки кота, стараясь обеспечить максимальную стерильность, я взял скальпель, сделал разрез между ребрами над сердцем, просунул в отверстие указательный палец и начал массировать. Мы считали вслух, не отводя глаз от монитора. В таких экстремальных обстоятельствах нужно делать ПО сжатий в минуту. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть...
Следующие две минуты показались нам вечностью. Несколько сестер и интернов сгрудились вокруг, делая все, что могли, или просто надеясь и молясь. Тяжелое предчувствие висело в воздухе, пока мы все считали, а я массировал маленькое сердце. Я ждал появления пульса, но безрезультатно. Сестра печально качала головой. Я уже был готов признать поражение, думая, что мы его потеряли, но тут случилось чудо: мне показалось, что сердце Тигра забилось. Я затаил дыхание, и это повторилось — три раза! Я словно чувствовал, как электричество пробегает по сердцу, импульс за импульсом. Мы затаили дыхание, не веря тому, что произошло. Но все получилось. Тигр вернулся! Он обманул смерть!
Мы зашили его грудную клетку и с тревогой посмотрели на монитор ЭКГ. Тигр действительно вернулся к жизни, и мы выдохнули так, словно не дышали несколько часов. Продлись реанимация чуть дольше — и мозг Тигра пострадал бы безвозвратно, или он бы просто умер. Но этого не случилось. Когда мы ампутировали ему лапу и хвост, он полностью поправился и вернулся к своему бесшабашному образу жизни, лазая по крышам и деревьям. Момент, когда сердце Тигра вновь забилось, был очень важен для всех нас. В такие моменты тонкая нить, связывающая нас с жизнью, кажется реально ощутимой. В этой драматичной ситуации жизнь и смерть буквально находились в руках ветеринара-хирурга. Такие случаи — напоминание о том, как быстротечна наша жизнь, поэтому мы не должны тратить ее на богатство, раздутое самомнение, власть или славу, ведь завтра все это может потерять всякий смысл.
Вскоре после этого мне пришлось эмоционально и ментально пережить собственный «околосмертный» опыт в связи с предстоящими экзаменами. Два года я готовился к экзаменам на степень специалиста в 2013 году, предполагая, что это будет непросто, но насколько — я даже не представлял. Моей целью было стать дипломированным специалистом по ветеринарной ортопедии и одновременно профессором. И еще я собирался выдержать экзамен в Американском колледже ветеринарной спортивной медицины и реабилитации, решив, что раз уж все равно учусь, то надо получить от этого максимум пользы.
Каждый, кто когда-либо готовился к подобным экзаменам, скажет, что это занятие отнимает два года жизни и занимает мозг каждую минуту бодрствования и частично сна. Это бомба замедленного действия, готовая взорваться в момент радости или отчаяния. Для подготовки к экзаменам многие берут отпуск на несколько месяцев, но поскольку я был главной движущей силой собственной клиники, то продолжал консультировать и оперировать до тех пор, пока до экзаменов не осталось три недели. Мне нужно было доказать банку, что финансирование строительства новых зданий в Ишинге и новой больницы в Гилфорде — это хорошее бизнес-решение, и возврат инвестиций обеспечен. Я надеялся, что они станут более сговорчивыми по вопросу дальнейшего финансирования будущих проектов. Я благодарен моим тогдашним интернам, которые не только читали мне научные статьи во время операций, но еще и регулярно собирались в лекционном зале, чтобы обсудить со мной книги и статьи, необходимые как для их. так и для моих экзаменов. Я часто вспоминал о том, как отец делился со мной знаниями в старом сенном амбаре на нашей ферме — точно таком же, в каком теперь располагался наш лекционный зал. Он повторял: «Знания — это не тяжкий груз, который мы обязаны нести». Воспоминания о его улыбке и этих мудрых словах приносили мне утешение, хотя я стал замечать, что хранить знания в мозгу мне нелегко, а с возрастом становится все труднее! Последние две недели я провел в крохотной комнатке, стены и потолок которой были увешаны диаграммами и таблицами, чтобы я мог видеть их, лежа в постели. Казалось, вернулись дни моей учебы в Дублине.
О личной жизни я на время забыл, и мне очень грустно, что я не сумел лучше сбалансировать свое расписание, но я был полностью поглощен учебой. Близкие люди страдали из-за моего затворничества. Мне жаль, что я причинил им боль.
