— Эти чертовы поезда тащатся по полчаса. Нам повезло, что мы проскочили, — пояснил он, подталкивая к нам чемодан. — Не волнуйтесь из-за этого, парни, эта штука должна была сломаться когда-нибудь.
Все это мне определенно не нравилось.
Когда мы притормозили у ворот, я посмотрел наверх и увидел рекламный щит с изображением головы мужчины с самой широкой улыбкой, какую я когда-либо видел, — так дантист рекламировал свои услуги. На щите было написано: «Дантист номер один в Мичигане». Мы подъехали так близко, что я разглядел знак сноски рядом с этим бахвальством. Мелким шрифтом внизу было написано: «По мнению моей мамы». Я не шучу. А моя собственная мать понятия не имела, чем я сейчас занимаюсь и насколько тяжелы эти экзамены. Мне не хотелось ее тревожить. Но даже если бы она и узнала, то обязательно сказала бы: «Гордыня возобладала». Мне оставалось лишь надеяться, что моя уверенность в своих силах не подведет на этих экзаменах, и я их сдам, хотя я точно знал, что «номером один» меня не назовут.
Я просидел в зале конференц-центра Келлогга в Ист- Лансинге целых два дня и две ночи до экзаменов, пил кофе и читал свои конспекты. Когда настало время экзаменов, меня охватило странное спокойствие — совсем не так, как в Ноттингеме. Я постарался сделать все, что в моих силах, а там — будь что будет. Я нервничал, но готов был довериться судьбе.
В конце концов судьба оказалась на моей стороне: я стал дипломированным специалистом в Великобритании, а вскоре и в США. Каким-то чудом мне удалось набрать достаточно баллов по клинической и практической части, которые компенсировали не слишком удачный письменный экзамен. Все эти бессонные ночи и напряженные дни не прошли даром, но успокаиваться было еще рано — мне так много нужно было сделать. На следующий же день я приступил к работе и продолжил попытки достичь других целей. С момента первого серьезного экзамена в средней школе я никогда не позволял себе расслабляться или чрезмерно радоваться своим успехам Я стеснялся показывать свои награды и сертификаты еще с тех времен, когда спрятал в амбаре приз «Студент года».
Экзамены на получение сертификата специалиста при несли мне «повышение в звании» и доказали мое право на лидерство. Не сдав их, я не мог бы внести тот вклад о каком всегда мечтал. Да, я подтвердил свои полномочия, но я прекрасно осознавал, что получение сертификата не делает меня автоматически специалистом или блестящим хирургом — это лишь подтверждение знаний, а не хирургических способностей.
Все мои достижения в области ветеринарии – результат целенаправленной учебы, опыта и искренней любви к пациентам. Но я знаю многих ветеринаров и медсестер, которые не имеют таких сертификатов, однако остаются замечательными клиницистами и хирургами, добросовестными и полными сострадания. Я всегда рассматриваю любое достижение как очередную ступень, а не как самоцель, хотя и осознаю значимость каждого. Да, наверное, кто-то тешит свое самолюбие, перечисляя свои регалии после имени, но для меня это никогда не имело принципиального значения. Я слишком хорошо понимаю, что лишь странник в этом мире, в котором все преходяще, и не завишу от того, что несущественно.
Гораздо больше я радуюсь достижениям тех, кого мне посчастливилось учить, чем своим собственным. Полагаю, это сродни успехам своих детей, хотя я пока так и не удостоился чести их иметь. Каждый из нас мечтает, чтобы его преемники, приняв эстафету, использовали то, чему мы их научили, чтобы сделать этот мир лучше. И поэтому я решил построить новую ветеринарную школу в Суррее, студенты которой будут привержены идее Единой медицины и постараются обеспечить справедливость для животных во всех отношениях.
Первая встреча по этому поводу состоялась в 2010 году, когда один из моих клиентов — Джон Хэй — представил меня руководству Университета Суррея. Через Джона я познакомился с ректором — профессором Крисом Сноуденом — и профессором медицины Лизой Робертс. Крис (ныне проректор Саутгемптонского университета) — настоящий гений и провидец! Наконец-то я встретил людей, которым была близка и понятна концепция Единой медицины. Они понимали, что медицина человека и ветеринария должны идти бок о бок, учась друг у друга. Мы долго говорили о возможности интеграции того, что я делаю для животных, в человеческую медицину и наоборот. Эта мысль была предельно ясна всем нам.
Мы также обсуждали концепцию новой ветеринарной школы, которая должна базироваться на ключевой ценности — ответственности ветеринара за жизнь не только того животного, которого он лечит, но и всех видов животных во всем мире. В зону их ответственности должно быть включено и максимальное сокращение потребности в подопытных животных с учетом принципов Единой медицины. Мне кажется странным, что как ветеринары мы приняли на себя обязательство заботиться о благе животных, но, как правило, делаем это только в отношении своих пациентов, забывая о диких и подопытных животных, приносимых в жертву человеку. А ведь эти жертвы можно сократить, если принять на вооружение новые методы работы.
С тех пор как в Ноттингеме в 2006 году открыли ветеринарную школу — первую за последние пятьдесят лет, — численность студентов-ветеринаров в Великобритании строго контролируется правительством. Поэтому для создания новой школы требовалось согласие Совета по финансированию высшего образования Англии, Королевского колледжа ветеринарной хирургии и совета Университета Суррея, и все это было серьезным препятствием на нашем пути. Однако благодаря усилиям Криса Сноудена, находчивых Лизы Робертс и Джона Хэя, а также хитроумного Роберто ла Раджионе, который присоединился к нашей команде и теперь возглавляет кафедру патологии в нашей школе, выход был найден, Я помогал по мере возможности, но именно эти четыре выдающихся человека сумели добиться открытия новой ветеринарной школы.
Когда в 2012 году правила изменились и университеты больше не были ограничены в количестве студентов, которых они могли набрать с оценками AAB и выше, как требовалось для ветеринарной школы, сэр Кристофер Сноуден (он получил этот почетный титул за заслуги в области высшего образования и инженерного дела) обратился сначала в Совет по финансированию, затем в Королевский колледж с предложением создать ветеринарную школу. Мы обеспечили необходимую поддержку, проведя презентацию в совете университета. И вот в октябре 2012 года Университет Суррея объявил о намерении создать новую школу.
В мае 2013 года Крис Праудмен стал первым главой Суррейской школы ветеринарной медицины. Помню торжественную инаугурацию в 2014 году, когда студенты приехали на День открытых дверей посмотреть на строящуюся школу и услышать о передовых практиках, которым в ней будут обучать. Когда я вышел на сцену, чтобы прочесть лекцию, названную в честь одного из моих самых важных наставников — Филиппа Гилберта — «Достаточно веская причина», у всех присутствующих блестели глаза. Я был счастлив выступить перед таким количеством воодушевленных молодых людей. Я сказал, что будущее ветеринарии в их руках, как когда-то в моих руках была жизнь Тигра. На примерах разных животных, которых я слушал и у которых учился на протяжении многих лет, я объяснил, как нашел свою «достаточно вескую причину». В тот день я надеялся, что она вдохновит и их. Более тысячи человек подали заявления о приеме, и мы изменили число студентов с 25 до 45 человек, чтобы не отсеивать исключительно сильных кандидатов.
