Переживания Льва глубоко меня тронули. Я поделился с ним и его семьей собственным опытом детских переживаний и заверил, мальчика, что он непременно сумеет преодолеть все трудности. Я рассказал ему о том, как пережил травлю в школе, и сказал, что он тоже с этим справится. Мне хотелось подарить ему что-то, чтобы он запомнил наш разговор и то, как ему вместе с родителями пришлось принимать трудное решение, которое в конечном счете и спасло его собаку. Я напомнил ему, что он принял на себя ответственность и проявил большую смелость в ту ночь. И в противостоянии с хулиганами он тоже в состоянии проявить такое же мужество. Я объяснил Льву, что хулиганы — это люди, которые не в ладу с собой, поэтому выплескивают свою неадекватность на таких, как мы. Я рассказал ему про Ветмена и про то, что у него есть особое название для своего врага — Человек без имени, — потому что хулиган не заслуживает имени. Я подарил мальчику свой стетоскоп, чтобы он всегда мог «слушать животных», даже в самую тяжелую минуту жизни. Лев крепко обнял меня, и это стало физическим воплощением того, почему я делаю то, что делаю.
* * *
Мы, ветеринары, всегда мысленно носим в своем сердце некие весы, чаши которых постоянно приходится уравновешивать, бросая на них все «за» и «против». Когда я заканчивал обучение, вопроса о судьбе Уиллоу не возникло бы: мне пришлось бы сказать, что я сожалею, но ничего нельзя сделать. Сегодня, когда многое в хирургии стало возможным, выбор связан с еще большей моральной ответственностью как для ветеринара, так и для опекунов животного. Встают новые вопросы: следует ли выполнять операцию только потому, что она возможна, и должны ли ветеринары чувствовать угрызения совести, если не могут выполнить ее? Это трудная дилемма. Не на все вопросы есть ответы. Но возможности ветеринаров меняются, и меняется значимость того, что лежит на чашах весов. Мы должны разумно все взвесить. Возможность сделать что-то еще не означает, что это действительно нужно делать. Необходимо учитывать все обстоятельства каждого конкретного случая.
Ветеринаров учат мыслить рационально и выносить объективные суждения. Но, как я уже говорил: «Никого не волнует, сколько вы знаете, пока они не поймут, что вы о них заботитесь». Я считаю очень важным, чтобы ветеринары испытывали эмоциональную связь со своими пациентами и по-настоящему любили их. Возможно, вам покажутся излишними разговоры о любви в ветеринарной или человеческой медицине, однако именно это чувство часто становится причиной, по которой многие выбирают для себя медицинскую профессию. И это не потворство своим желаниям, а необходимое качество. Когда мы поглощены искренней заботой о наших пациентах, когда мы их любим, они дают нам больше, чем мы можем дать им. Именно так было у меня с Уиллоу той ночью в 2014 году. Когда мы делаем то, что должны, когда любовь к животным становится нашим призванием, когда мы ставим эту любовь выше личных потребностей, тогда в душе наступает покой и удовлетворение. Животные спасали меня от себя самого много раз — гораздо больше, чем я могу припомнить.
* * *
В 2018 году, спустя несколько лет после операции Уиллоу, я опубликовал методику фиксации ее позвоночника в надежде, что это поможет другим животным. Надо сказать, что из всех научных работ, которые я пытался опубликовать, особую гордость у меня вызывает одна, тоже 2018 года. Ее я написал в соавторстве со специалистом по этике Энн Галлахер. Статья «К гуманистической клинической этике» перекликается с идеями созданного мной благотворительного фонда «Хьюмэнимал траст». Это одна из немногих статей, где рассказывается о ценности любви в профессиональной медицинской среде.
Я убежден, что любовь животных пробуждает в нас лучшие чувства.
Как я уже говорил, я хочу обеспечить справедливое отношение к животным. Я хочу, чтобы любовь, которую мы испытываем к любому животному, ставшему членом семьи, светила нам, как самая яркая звезда на небе, озарившая и определившая мой жизненный путь в ту судьбоносную ночь 1978 года.
Однажды в канун Нового года, спустя несколько лет после операции Уиллоу, я испытывал сильную эмоциональную подавленность. Это был один из худших периодов моей жизни. Личные отношения распались, и сердце мое было разбито. Я потерял любимую женщину, потому что постоянно работал, посвящая все свое время животным. Все дни и ночи напролет я проводил с ними, когда мог (и, возможно, должен был) сделать другой выбор. Этот выбор всегда труден не только для меня, но и для всех, у кого ненормированный рабочий день и кто посвятил жизнь своему призванию. Незадолго до полуночи я почему-то решил связаться с Норин. Мне хотелось поговорить с кем-то, но никого рядом не было, и я отправил имэйл незнакомке, которая однажды привнесла в мою жизнь свет тепла в тот момент, когда я в этом особенно нуждался. Я поблагодарил Норин и Грэхэма за то, что в моей жизни появились Уиллоу и Лев, и этот свет помогает мне сейчас, когда он мне так нужен.
Я подумал, что, наверное, пишу в пустоту Вселенной, и не ожидал ответа. Но за четыре минуты до полуночи Норин ответила. Она написала, что Уиллоу ведет замечательную жизнь, ее все любят, и она с удовольствием бегает по лесам рядом с их домом. К счастью, она научилась бегать, не натыкаясь на деревья. А еще Норин писала: «То, что вы сделали для нее, когда она сломала шею, было актом героизма, и нам все еще трудно в это поверить. Каждый раз, когда мы смотрим на нее, это кажется нам чудом».
Я не считаю себя героем, но по-прежнему верю в моего выдуманного героя Ветмена и в то, что мы должны делать для животных все, что в наших силах. Норин написала, что подаренный мной во время обсуждения школьного буллинга стетоскоп — одна из главных ценностей ее сына, ведь я показал ему, что, если у тебя есть цель, это придает твоей жизни смысл. «А главное, — писала Норин, — вы показали ему, что никогда не следует сдаваться, что всегда есть надежда и даже невозможное становится возможным, если суметь преодолеть себя».
У Льва все сложилось хорошо, он хорошо учится и перешел в школу, где его не травят. «Он любит науку и биотехнологии... Как знать, возможно, когда-нибудь он пойдет по вашим стопам!» А еще Норин прислала мне фотографию Льва и Уиллоу в их саду. Лев с лучезарной улыбкой на лице сфотографировался с моим стетоскопом на шее.
«Даже невозможное становится возможным, если суметь преодолеть себя», — писала Норин, и в этом я не сомневаюсь. Как однажды сказал мне фермер Ларри: «Все невозможное когда-нибудь случается». Отец и мать учили меня, что главное — не то, что ты хранишь для себя, а то, что ты отдаешь другим. Если упорно работать и верить в свою мечту, она обязательно осуществится. Умение слушать животных и людей, которые их любят, помогло мне пройти путь от ощущения полной беспомощности на морозном поле в Ирландии до способности сделать что-то по-настоящему важное, что может улучшить качество жизни и животных, и человека.
Ни во мне, ни в моей истории нет ничего особенного. Я всего лишь упорно трудился для осуществления своей большой мечты и был готов действовать, воплощая свои решения в жизнь. Каждому из вас я сказал бы, что главное препятствие на пути к мечте — это нерешительность, готовность прислушиваться к тем. кто хочет остановить вас, и неопределенность собственных желаний. Я всегда абсолютно точно представлял, чего хочу достичь, — причем с одиннадцати лет. Впрочем, мне еще предстоит пройти большой путь.
