— Я-то? — немного оскаливаюсь в ответ. — Ну что ты… Не бойся! Смотри какой ты крепкий мальчик. Всё выдержишь!
— А где сейчас те семьсот одиннадцать, что были до?
— Дома покажу, — ухмыляюсь я.
— Слушай, — смеется он, выжимая газ. — Ты прикольная! А почему так запросто садишься в тачку к незнакомцу? Может, я маньяк сексуальный?
— Сексуальный маньяк у нас я, — показываю я ему язык. — А ты у нас жертва. Веди себя соответственно, не сбивай мне сценарий.
— Ладно! Что у нас по сценарию?
— По сценарию у нас…
Прости, семьсот двенадцатый, но ты попал!
— … Перфоратор.
— В каком смысле?! — рывком тормозит он на светофоре.
И я угораю.
— Не скучные ассоциации, да?!
— Вообще… — оттягивает он нервно ворот толстовки.
— Перфоратор, гардина, шторы. Решишь такую задачку?
— Попробуем… а потом?
— А потом пицца и чай.
— Уже интересней. А дальше?
— А дальше, я тебя поцелую с благодарностью в нос, и отпущу с миром, не притронувшись к твоему «перфоратору» и не спросив имени. Это мой максимум!
— Реально, маньячка…
Глава 1 — Пиры на горизонтах (часть 2)
Моя сессия закрыта. С горем пополам, но на отлично.
Есть, правда, один маленький нюанс. Моя несостоявшаяся комиссия. Но, по разрешению ректората, данный экзамен перенесен для меня на следующий семестр, в связи с отсутствием состава комиссии. Александр Владимирович расстарался! И мне не удалось поймать его сегодня, когда я закрывала сессию, чтобы сказать спасибо.
И поэтому я беру телефон и делаю то, что вообще-то делать нельзя. Пишу ему искреннюю благодарственную оду о том, что он лучший.
И он делает то, что тоже, вообще-то делать нельзя в нашей с ним ситуации. Отвечает:
«Надеюсь, это не сарказм? Потому что помочь тебе было очень трудоемко.».
«Это не сарказм. Я покорена.»
«Туманова… я бы тебе мог многое написать сейчас, но не хочу создавать такой компромат, как переписки со студентками. Испарись! Я хочу отдохнуть.»
«И это правильно! Ваши переписки могут попасть не в столь благонадежные руки, как мои. А то, что Вы хотели бы мне написать я знаю и так. Испарилась. Хорошо Вам отдохнуть.»
Листаю зачетку.
На отлично!! Стипендия! Это не так уж и много, но пусть будет, как страховка. Вдруг, мне реально придется экстренно менять работу? Путь в общагу теперь закрыт. У родителей я брать не буду. А в кармане у меня… Пока еще вполне себе, кстати.
Телефон пиликает смской.
Семьсот двенадцатый: Занята?
Маньячка: Занята.
Семьсот двенадцатый: У меня с собой перфоратор…
Ха-ха… — вспоминаю, как мы с ним весело развешивали шторы и стебались над темой "перфоратора". Горячо и вкусно.
Маньячка: Очень соблазнительно, но не сегодня, увы.
Семьсот двенадцатый: Когда?
Когда, когда… — задумчиво хмурюсь я.
Семьсот двенадцатый: Эй, сексуальная? Чего молчим? Когда?
Маньячка: Думаю.
Семьсот двенадцатый: Вообще-то, должен тебе признаться, что я уже внизу.
Маньячка: О, нет! Я не могу сейчас. Ко мне через полчаса приедут гости.
Семьсот двенадцатый: Что за гости?
Маньячка: Слишком много вопросов для семьсот двенадцатого!
Семьсот двенадцатый: Да? Учту…
Семьсот двенадцатый: Я поднимусь ровно на пять минут.
Маньячка: За пять минут, боюсь, твой перфоратор мы протестировать не успеем.
Семьсот двенадцатый: А если сильно постараемся?
Маньячка: Ты так плох?
Семьсот двенадцатый: А, может, наоборот? Так хорош…
Маньячка: Цель визита?
Семьсот двенадцатый: Обещанный поцелуй в нос.
Маньячка: Ну, раз уж я обещала… Поднимайся!
Прошлый раз ему не перепало.
Выглядываю в окно, там его тачка.
Иду открывать дверь, скидывая капюшон халата с мокрых волос. Только после душа…
Открываю, пропуская его внутрь.
В руках цветы. Молча всовывает мне букет в руки, подхватывая вместе с ним и аккуратно впечатывая в стену. Мое дыхание срывается от этой внезапности и страстей, которые плещутся из него. Вжимает в стену чувствительнее, проталкивая колено между моих бедер.
От его кипения мне горячо внутри. Сердце стучит.
— Давай… — требует он. — Не трать мои пять минут.
С улыбкой тянусь губами к носу, но он, обхватывая меня ладонью за шею, впечатывается в губы.
— Нет! — со смехом уворачиваюсь я, толкая его в грудь.
— Да! — его губы скользят по моему лицу, зацеловывая и пытаясь поймать мои. — Да, да, да… Не жадничай!
Впивается глубже. Горячий язык…
От неожиданности, чужого, незнакомого мне вкуса, легкого передоза эмоциями букет падает у меня из рук.
— Цветы! — уворачиваюсь опять.
— Черт с ними…
Зажимает крепко, что уже не выкрутиться, и я впиваюсь зубами ему в нижнюю губу. Так, чтобы чувствительно.
С рычанием, дергается.
— Больно!
— Шаг назад.
Отпускает, молча делая этот шаг. Глаза обиженные.
— Так, семьсот двенадцатый… — делаю шаг к нему сама. — Насиловать могу только я. Даже так сладенько. Ясно? Тогда мы договоримся.
Молчит.
— «Девочки сверху». Ты меня понимаешь? И только в такой позиции мне будет интересен… ммм… твой перфоратор.
Его обида в глазах меняется на что-то другое, сродни тревоги.
— Тебя кто-то обижал? — вглядывается глубже в мои глаза.
Хороший парень, да. Несмотря на легкий налет циничности, который демонстрирует и борзоту. Немного бьешь вглубь и он слетает. А там всё вполне себе.
— Нет, не поэтому.
— Почему тогда?
— Пять минут прошло. Тебе пора.
— Я, возможно, больше не приду, — хмурится он. — Чего-то не зашла мне эта история!
Да, долгой истории у нас не выйдет. Вот горячая могла бы вполне. Но…
— И это будет верным решением для тебя.
Делаю шаг ближе, целую в нос.
— Давай, семьсот двенадцатый… — шепчу я. — Удачи тебе в охоте. Спасибо за шторы.
