Глава 17 — Ответочка
Расцеловав Крис, забираю у нее из рук распечатки по сопровождению и бегу до Ожникова. Приоткрываю дверь кабинета. Как всегда первоклассный бардак. Саня с сигаретой сидит на окне. С кем-то увлеченно болтая по телефону. Пепел с сигареты падает на пол. Там — расстелен какой-то плакат.
Хорошо, что Олег Андреевич не видит этого беспредела!
Пододвигаю к нему пепельницу. Целую в висок.
— Привет, Чеширчик.
И пока он заканчивает разговор, наливаю из графина себе воды.
Вода до сих пор кажется мне нереально вкусной и увидев ее где-нибудь, я не могу удержаться от того, чтобы не сделать пару глотков. Выпиваю стакан.
Ожников опускает трубку, спрыгивая с окна.
— Привет, моя Дерзючка.
Сажусь на свободный пятачок места на его столе. Он подходит впритык, поднимая пальцами мое лицо. Внимательно разглядывает. Ссадина зажила еще не полностью и на челюсти под тонаком доцветает синяк.
— Лора… сука… — прищуривается он.
И первый раз в жизни, я вижу на лице всегда дружелюбного и юморного Ожникова ненависть. И вспоминаю, что он вообще-то воевал и убивал.
— Кстати, где она? Хотелось бы поздороваться, — выворачиваюсь я из его пальцев.
— А милой барышни больше нет.
— Как это — нет? — сглатываю я.
— Нет, ну где-то она, конечно, есть… — хмурясь смотрит на мою челюсть Ожников.
— А что с ней произошло? — заглядываю я ему в глаза.
— Не знаю… — пожимает плечами.
Но я чувствую — знает!
— Чеширский! — шутливо прихватываю я его за горло. — А ну-ка колись!
— Да, правда, не знаю. Я в нагибоне не участвовал. С ней наедине говорили Олег Андреевич, Кристина Сергеевна и Алексей Михалыч Демченко. После этого… — качает он отрицательно головой. — Ее больше нигде не будет.
— Ясно…
Ни черта не ясно!
Иду до Олега. Даже не сказал ничего!
— Привет, Татьяна. Знаю, занят! — делаю я ей радостно бровками.
Заглядываю. Развалившись в кресле говорит по телефону. Тихонечко захожу, прикрывая за собой дверь. Закончив, скидывает вызов.
— Внимательно… — прищуривается он.
— А что с Лорой?
— С Лорой мы всё решили.
— Вы же не натворили никакой жести?
— Жести — это в смысле, — взмахивает он рукой, показывая на меня, — как она с тобой?
— Аронов… во-первых, я хотела дать сдачи сама.
— Ну, извини.
— Во-вторых… Вы же ничего криминального не сделали?
Не хочу я чтобы они ввязывались во что-то эдакое! Все трое чисты перед законом и очень дорожат своей репутацией. В конце концов, все произошедшее мой косяк. Я могла бы быть и поаккуратнее. И провоцировала я тоже сама.
— Олег! — рявкаю я.
— Пока не сделали.
— А что сделали? — вытаскиваю я из его пачки сигарету, уходя к окну.
— Мы её удалили из всех перспективных вариантов развития ее жизни.
— Как?
— Мы с Алексеем дали ей выбор. Или мы затеваем судебные разбирательства по изнасилованию несовершеннолетней, где она идет как соучастница и надолго присаживается в места не столь отдаленные… Демченко обещал ей надавить на следственные органы в максимально жесткой подачи степени ее вины в произошедшем. Или она подписывает документы по долговым обязательствам на очень крупную сумму в валюте перед «Эдельвейсом». И этот документ я не пускаю в ход, если я больше нигде никогда ее не увижу. Даже случайно. Даже если очень хорошо поищу. Ни в России, ни в Европе, ни в Азии, ни в Штатах. Медиа-пространство у нас одно… Никакой публичной жизни, никакой медиа-жизни, никаких освещаемых тусовок и крупных городов. И никто из ее бывшего окружения, включая остальных моделей, не должен знать куда она исчезла и почему. Пусть это будет уроком для сочувствующих ее горю дам. Потому что, если я ее увижу или услышу про неё, на меня вдруг накатит, что я недостаточно жестко обошелся с человеком, решившим напакостить мне таким ублюдским способом… То эти бумаги дойдут до суда и она никогда не расплатится с нашей фирмой, не купит никогда ни машину, ни квартиру, не выедет за границу. Короче, она выбрала второй вариант. Мы пригласили нотариуса… и всё.
— Ты оформил долг на фирму?
— Конечно. Воевать с человеком просто, его можно убрать. А долг фирме платить все равно придется. Право собственности и долговые обязательства передаются новому хозяину.
— Жестко. Но справедливо.
— Спасибо, что не пытаешься впадать во всепрощение. Я бы разочаровался.
— Не дождешься, — подмигиваю ему я.
Разворачиваюсь на выход.
А нет, подождите-ка, стоп!!
Вдруг и другая сторона вопроса всплывает очень явственно.
— Олег… — разворачиваюсь я. — Ты же не затеял личную войну с Шубиным?
— Личной я пока не вывезу, — опускает он взгляд.
— Я прошу тебя отпустить эту ситуацию, — начинаю нервничать я. — Достаточно вмешательства папы Крис и его обещаний, окей?
— Я сам буду решать, чего мне достаточно, — сжимает он губы. — Детка, я немного занят, давай, потом?
И я понимаю, что внутри меня поселяется очень редкий гость — страх. За него.
— Нет. Не будешь ты сам решать.
Я делаю несколько шагов к его креслу и растерянно замираю. Моё лицо нервно подрагивает. И у меня ощущение, что я иррационально разрыдаюсь сейчас.
— Иди сюда… — тянет он меня за руку, усаживая на колени. — Ты чего испугалась? Для тебя эта ситуация закончена. Слышишь? Ты веришь мне? — заглядывает мне в глаза.
— И для тебя тоже, — вцепляюсь я ему свитер. — Слышишь?!? Если ты не тормознешь… Я соберу сумку и уеду отсюда к чертям, спрятавшись не хуже Лоры. Я тебе обещаю! И ты не найдешь меня не на тусовках, не в медиа-пространстве и ни в каких крупных городах!
Он тяжело сглатывает, начиная тоже нервничать и заводиться следом за моей истерикой. Закрывает глаза. Мы шумно дышим…
— Женечка…
— Аронов, поклянись мне.
— В чем?
— Ты не встанешь под удар. Не будешь провоцировать. Или как-то фигурировать в этом конфликте.
— Окей… — очень ровно и спокойно. — Обещаю. Ты чего, детка? — заправляет подрагивающими пальцами, прядь моих волос за ушко.
— Ты напугал меня!! — рявкаю я. — Если ты меня обманешь!!…
— Разве я когда-нибудь тебя обманывал?
— Нет.
— Нет. Успокойся… Всё хорошо, — целует он меня в висок. — Беги.
