Мы, разворачиваясь, уходим с ним на лестницу. Я чувствую ее взгляд нам в спины.
Лилии нет, и мы остаемся с ним вдвоем у ресепшена.
Молча смотрим друг на друга. Его взгляд тяжелеет и мне становится опять невыносимо рядом с ним.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Ты не в настроении.
— Я не знаю.
— Проблема во мне? — еще разок пытаюсь я его вывести из накатывающих болевых спазмов.
— Проблема всегда в тебе.
— Ясно… — разворачиваюсь я на сто восемьдесят.
Лучше нам пережить этот его приступ по отдельности.
— Подожди.
— М? — не оборачиваясь.
— Зайди, пожалуйста ко мне в кабинет.
Слышу его удаляющиеся шаги.
Иду следом. Он открывает дверь, а Таня что-то бормочет недовольное себе под нос.
— ЧТО? — разворачивается он, пронзая ее требовательным взглядом.
И в этом негромком спокойном по интонации «что», на самом деле, ядерный взрыв такой силы, что пространство трескается даже надо мной. Его бровь вопросительно и претензионно ползет вверх.
— Ничего… — осаживается Татьяна, тяжело сглатывая.
— А мне показалось, ты хочешь мне что-то сказать. Так я тебя слушаю.
— Нет… — бросается ей в лицо кровь.
— Ну, нет, так нет, — распахивает он мне дверь, не отводя от неё взгляда.
Прохожу внутрь. Он показательно закрывает дверь на замок. Падает на диван, устало взъерошивая волосы. Пространство вокруг него все также гудит.
Мы встречаемся взглядами.
— Женечка… — хрипнет его голос.
— Я мало тебе даю? — пытаюсь вчувствоваться я в его ощущения.
— Очень много. Очень! Но мне надо больше… — отчаянно.
Подхожу ближе, садясь верхом на его колени. Прижимаюсь губами.
И со стоном он впивается в меня, перехватывая рукой за затылок. И целует так, словно пьет, глубоко, жадно… сначала медленно и проникновенно, потом жестче и требовательнее. И… прикусывает резко мою губу. Я вскрикиваю от вспышки боли, и, дергаясь, отстраняюсь, заглядывая ему в глаза. Облизываю. Мне солёно…
— Почему это так оглушающе и несравнимо? — обвинительно смотрит он на меня. — Почему это так ярко, пронзительно, заполняюще? Почему до сих пор это так?! Ведь, это уже не гормоны, не эндорфины. Химически я должен был привыкнуть, мы полгода близки. Я больше так не хочу, — качает он головой. — Я хочу привыкнуть и больше не зависеть от этого настолько!
Опять…
Я чувствую такую знакомую внутреннюю усталость.
— Ты меня, Олег, не принимаешь, — опускаю я взгляд. — Ты хочешь от меня избавиться. Не можешь, но хочешь. Я — болезнь для тебя.
Встаю с его колен и выхожу.
Глава 30 — Еще один головокружительный полёт вниз (ч2)
video="Видео"
/video
— Жень… — догоняет меня Олег. — Тебя вчера не было.
Внутри все застывает.
Да меня не было. Ни здесь, ни дома, ни в универе. И телефон я отключила. Вот так… Сутки отсутствия меня в мире.
— Я отпросилась у Крис.
— Ты была нужна мне, — тихо и расстроенно.
— Я её ассистент.
— Я же всегда оплачиваю тебе любые сверхурочные. Почему ты всегда прикрываешься должностью?
— Да. Оплачиваешь. Спасибо. Я не прикрываюсь, я напоминаю, что не принадлежу тебе, как сотрудник. Но когда есть возможность решаю и задачи, поставленные тобой. Вчера у меня такой возможности не было.
— Стоп. Я про другое хотел…
— Извини, важный звонок.
Отвечаю на вызов. И пока я разговариваю, его кто-то уже отвлекает.
Тихо сбегаю.
Ну, не хочу я разговаривать.
Второй раз он ловит меня только после обеда.
— Женечка…
— Олег, я убегаю, меня внизу Даня ждет, а у него тьма задач помимо меня.
— Минуту.
— Ладно.
— Я не хотел тебя расстроить. Я не понимаю, как это получилось.
Закрываю глаза. Внутри трескается и ломается. Да, мне хочется поплакать немного. Но я не могу почему-то. Мне очень сухо внутри. Я чувствую слабость.
— Я пойду, ладно?…
Отворачиваюсь. Ухожу. И на работу сегодня больше не возвращаюсь. Все мои задачи решаются вне тех стен. Я чувствую облегчение.
Дома почти что хорошо. Телефон отключить. Музыку в наушниках погромче. Не хочу никого видеть-слышать. Почему? И думать — почему, я не хочу тоже. Хочу побыть внутри себя в полном одиночестве.
Сажусь на кухонный подоконник, окно здесь деревянное с настоящим стеклом и я люблю его больше других. Достаю «Пролетая над гнездом кукушки». Перечитываю окончание. И еще раз… и еще… Да. По-другому, наверное, не бывает. Миссия всегда должен быть убит. Всегда. В моей груди бьётся распирающий болезненный ком. Закрываю глаза и полностью расслабляюсь, позволяя ему заполнить меня полностью и поглотить в эту странную агонию.
И мне немного не хватает боли, чтобы дорваться до конца. Не открывая глаз, я нащупываю на раме острый, выходящий из деревяшки гвоздь. Вжимаю в него подушечку большого пальца. Всхлипываю, когда чувствую, как он протыкает кожу и давя с остервенением распарываю ее дальше вдоль пальца. Слёзы наконец-то начинают литься из моих глаз. Я истерично всхлипываю и продолжаю.
Срывая с меня наушники, Олег, одергивает мою руку.
— Ну что ты делаешь?!
Да, я же опять давала ему ключи. А он не вернул.
Мы смотрим на мой распоротый палец.
Он перехватывает меня двумя руками за мокрое от слез лицо.
— Зачем?!
— Мне так захотелось.
Закрывая глаза, прижимается своим лбом к моему.
— Моя маленькая… Не надо. Пожалуйста. Это очень больно. Это аутоагрессия… Хочешь бить — бей по мне!
— Нет.
Это невыносимо больно, да. И мои слёзы текут. Не в силах сдержаться, я сжимаю губы, пытаясь унять рвущиеся звуки рыданий.
— Хватит. Пожалуйста. Пусть это все прекратиться. Я больше не могу так.
— Уходи.
Отрицательно качает головой.
— Уходи. Это мой дом. Я не прихожу так в твой.
— Не приходишь.
— И ты не приходи.
Он молча обрабатывает мой палец перекисью, заклеивает пластырем. Прижимается на несколько секунд губами к виску. Оставляет рядом со мной ключи и уходит, захлопывая за собой дверь. А я закрываю глаза и растворяюсь в этих болезненных, пронзительный ни с чем не сравнимых ощущениях. Я их изучаю…
