— Да как же я тебя брошу!? — расстроено и безнадежно качает он головой.
Прокручивая в голове все наши с ним теплые моменты, я пытаюсь восстановить внутри себя правильное к нему отношение.
Это Демченко… Демченко… он хороший… он замечательный… — уговариваю я себя.
Но, б*ять, моё нутро отказывается принимать его и всё!
Закрываю глаза.
Лёха.
Открываю.
— Со мной всё будет хорошо, — через силу улыбаюсь я. — Мне не нужна твоя опека. У тебя нет таких обязанностей передо мной. Меня просто слегка тошнит от того, что ты был ВЫНУЖДЕН.
— Женечка! — срывает его на эмоции. — Да я просто испугался за вас!
— Ты должен пугаться только за Крис. Мы с тобой никто друг другу, — говорить это больно, но мне необходимо разорвать нашу связь, чтобы избавиться от тошноты.
— Зачем ты так говоришь?!Зачем ты это делаешь?…
— Потому что мне это не нужно, Лёш! — делаю я шаг от него. — Мне не нужна защита, за которую потом попрекают. Оставаясь здесь, вот в той славной компании, — киваю я на столик с нашими «новыми знакомыми». — Я просто не принимаю, то, что ты мне дал и за что потом — попрекнул. Это моё право на свободу. Не хочу ничего от тебя больше. У тебя больше нет права заботы обо мне.
— Ты ведешь себя сейчас, как ребенок!
— Я ребенок, потому что не хочу закрывать глаза на некрасивые детали? И потому, что я слишком принципиальна, чтобы ради собственной безопасности спустить на тормозах вынужденные одолжения?
Нужно остановиться, но я не в состоянии.
— Окей, я ребенок! А ты, б*ять, взрослый! Тебе налево, мне направо. Увези и успокой Крис, пожалуйста. Давай…
Пытаюсь увернуться от его рук, но он опять перехватывает.
— Аронов! — психует он. — Сволочь! Подставил меня! Как мне, б*ять, справляться теперь с вами?!
Не хочу ничего слышать!! Рывком отворачиваюсь. Ловит, обнимая за плечи и прижимая к себе спиной, игнорируя мои настойчивые попытки освободиться.
— Хватит!! — зло. — Слушай меня… Я не знаю, что за хе*ня у вас там случилась и кто виноват. Я просто испугался за Крис и тебя. И мне хочется сейчас сказать, что эта услуга Аронову, потому что он не раз прикрывал Крис, когда меня не было рядом, но… дело не в нём. И мы — не чужие! И не надо, б*ять, выносить мне мозг! Я нихе*а не соображаю в ваших играх разума! Я не знаю, чего ты там понапридумывала, но если ты сейчас не поедешь со мной, я вызову наряд и запру тебя от греха до утра в отделении.
— Да по какому праву?!
— Я, б*ять, мент на секундочку! — зло усмехается он. — А ты несовершеннолетняя. Поспишь в детской комнате милиции. У нас там отличные тётеньки работают!
Ни хрена он не шутит!
— Сволочь! — прищуриваюсь я гневно.
— Сволочь!? — разъяряясь, он приподнимает меня и тащит на выход. — Да, пожалуйста! Только я тебе не Олег, я не буду ваш с Крис беспредел прикрывать! Я нахрен запру вас дома и пристегну наручниками к батарее, — втыкая меня в пол перед Крис. — Может и выпорю!
Переглянувшись с Крис, мы истерически начинаем угорать, видимо представляя одну и ту же нереальную сцену.
— Быстро на выход! — рявкает он.
Меня вдруг парадоксально отпускает.
Это всего лишь Демченко… Подумаешь, психанул. Ладно…
Закатив глаза, мы показательно отворачиваемся и дефилируем к гардеробу.
Уже в машине Леха немного расслабляется.
— Куда? — смотрит он на нас в зеркало заднего вида.
— Нас ко мне. Ты домой, — обняв меня, покрепче распоряжается Крис. — Выпьешь валерьяночки и спать.
Леха злится.
— Крис… — предупреждающе. — Ты — ко мне, малышку — к Косте или Ожникову. Хотите, езжайте ко мне обе. Но никаких больше приколов сегодня! Я устал и хочу уснуть спокойно.
— Лёша… — тоже предупреждающе. — Давай не будем. Нам надо домой.
Тихо ругаясь, он с раздражением разворачивает тачку и набирает скорость в направлении дома Крис. Подъезжая, делает резкий разворот, шлифуя асфальт колесами, мы влетаем друг в друга с Крис на заднем сиденье.
— Если я, б*ять, позвоню и вас не будет дома… Клянусь вам, девочки! Я вызову наряд, и вы обе проведете время в не очень приятной компании и помещении! И твой папа, Крис, лично даст мне орден за спасение ваших задниц.
Вылетев из машины, он открывает нам дверь, демонстративно помогая каждой выйти.
— Не волнуйся милый… — улыбается ему Крис. — Мы больше никуда не собираемся. У нас еще одна непослушная попка не наказана! — неожиданно щипает она меня, и я, подпрыгнув на месте, я шоке распахиваю глаза, глядя на Лёху.
— К тому же, моей девочке требуется психологическая реанимация, после твоих невъе*енно заботливых речей.
Лёха моментально сдувается, притягивая меня в объятия и целуя в висок.
— Ладно, проехали… — закатываю я глаза.
Демченко, такой Демченко!
— Береги попку! — шепчет он мне на ушко. — Никаких на неё приключений без моего разрешения. Аронов потом с меня спросит.
— Когда — потом? — хихикаю я.
— Когда вернется к тебе.
— Думаешь, вернется?
— Я бы вернулся! — подмигивает мне Лёха, и бросив хмурый взгляд на Крис, садится в машину, снова резко разворачиваясь и выезжает на дорогу.
Усадив меня на диван, Крис протягивает мне бокал с коктейлем.
Мне хочется расслабиться, и я беру.
— Ты только по поводу Лёхи не напрягайся, — попросит меня Крис. — Он на самом деле к тебе очень тепло относится.
— Да поняла я уже всё про него, не парься… — отмахиваюсь я. — А как вы с ним познакомились?
Крис ложится спиной мне на грудь, мы укрываемся пледом, устраиваясь на высокий подушках поудобнее. Удерживая в одной руке бокал, второй я перебираю ее волнистые красивые пряди.
— У меня папа «настоящий полковник». Лёха под него по службе попал. Ну и отец периодически напрягал его привезти-увезти дочь. Ну и… Мы тогда с Ожниковым тусили, тот по корпоративчикам работал. И Алексей подтянулся к нам.
— А с Ожниковым?
— Жили в одном доме. Компания была общая. Потом в армию его забрали… Там авария какая-то с радиацией связанная… Комиссовали. Ну и…
— С радиацией? — напрягаюсь я.
— Мхм… У него рак… Только сильно не распространяйся — его напрягает. Не любит когда жалеть начинают.
Я чувствовала, что с Чеширским что-то не так — он всегда слегка на надрыве по отношению ко всему: к друзьям — душа на распашку, бухать, так в дрызг, драться, так в мясо, в работу, так с головой. Деньги всё время на ветер и с таким кайфом… И еще никаких постоянных отношений. Принципиально. И вообще он жил с какой-то безудержной жадностью, пытаясь объять все, что только можно. Всегда смех и драйф! Теперь мне понятно его бешеное желание ЖИТЬ. Понятно и еще более приятно!
