— Крис — друг.
— Аронов, это твой косяк, что ты не разглядел, что она становится одержима тобой.
— Нижняя и должна быть одержима Верхним, моя девочка!
— В рамках разумного!
— Ты мне об этом говоришь? О разумности?
— То, что между мной и тобой — это… С остальными в рамках разумного.
— Согласен. Мой косяк. Но…
Дотягивается до моих домашних брюк, вытаскивая из кармана телефон.
— Не надо «но». Набирай.
— Нет.
— Аронов. У тебя два варианта. Либо с ней разговариваю я и работаю с ней, либо ты едешь и работаешь с ней лично. Не хочу слизывать с тебя чужую кровь.
Нет, я не хочу, чтобы Женя разговаривала с Алиной. Да, я всегда делал такое сам, общаясь напрямую со всеми ее настоящими и бывшими. Но я хочу, чтобы это была только моя прерогатива. Почему? Мне не нравится, когда она смотрит в их глазах на отражение меня ДРУГОГО. Принадлежащего не ей. Она словно смотрит на меня слабого и несовершенного, ущербного. Не хочу.
Наверное, надо признать, что я слишком жесток с Алей. Но ее попытки и правда не вызывают во мне никакого душевного отзыва. Теперь, даже сочувствия. Какое может быть сочувствие к насильникам? Эгоистичным, решившим, что им позволено действовать так грязно. Раздражение. Я не хочу ее спасать. Ей не пятнадцать. И даже не двадцать. Алина взрослая зрелая женщина и я далеко не первый ее Верхний. Любовь не дает право на насилие. Хочет умирать — пусть умирает. Но если я это озвучу, Женя скажет мне тысячу слов про то, что… Да не знаю про что. Но уверен, что я окажусь обязанным ехать, в ее нездоровой вселенной.
— Я подумаю.
— А если она не дождется твоего решения?
— Дождется. Она не хочет умирать. Это просто шантаж.
— Я знаю. Но в аффекте, женщины часто перешагивают грань разумности и доводят дело до конца, подсознательно надеясь, что им повезет и их спасут.
— Женя, какой аффект? Больше 3 месяцев назад мы расстались.
— Твой аффект длится уже двенадцать лет.
— Тогда, ей лучше довести дело до конца. Потому что у нее нет никакой надежды.
— Кто знает, Олег.
— Закрой рот, Женя. И никогда больше не озвучивай подобные вещи. Мы всегда будем с тобой вместе.
— Не уверенна, что вынесу это счастье.
— Просто закрой рот, Женя.
— Набери её.
Набираю.
— Pronto…
— Насколько красная твоя вода, Алина?
— Ты попросил, чтобы я…
— Я не просил. Я распорядился.
— Да. Извини.
— Тебе придется подождать.
— Чего?
— Я еще не реши — чего.
— Тогда, я буду ждать. Твой… «семейный скандал» был из-за меня?
— Нет. Мой «семейный скандал» был из-за того, что у нас с женой не совпали решения на счет тебя.
— Ты обсуждаешь меня со своей… женой?
— Конечно, Алина. Я всё обсуждаю со своей женой.
Почти…
— Аронов — лицемер и врунишка! — шепотом, в свободное от телефона ухо.
Стреляю в неё гневным взглядом.
— Ты будешь учитывать ее мнение? — растеряно. — Она же Нижняя… или…
— Она Свич. И она моя жена в первую очередь, Алина. Мы всегда обсуждаем с ней все истории про третьих лиц. Чтобы ты понимала… Все женщины, которые касаются меня так или иначе, под её Топом.
Женя закатывает глаза, шепчет: — Это ж надо так врать!
На самом деле — я не вру. Просто Алина не касается меня.
— Это Хард… — в голосе Али слёзы.
Это хорошо… слёзы снимают стресс… и превращают суицидальные настроения в банальное опустошения.
— Разве между нами заключены какие-то договоренности? Я подписывался под твоими Хардами? Может, ты как-то учитываешь мои?!
Тишина…
— Спрячь своё циничное жало, Аронов… Вселенная не любит, когда обижают женщин… — опять в другое ухо.
Закрываю микрофон ладонью.
— А когда насилуют мужчин любит?
— Вселенная — женщина, — ухмыляется Женя. — К нам у неё больше сострадания.
— Мир несправедлив. В который раз убеждаюсь.
— Тебе грех жаловаться. Вселенная влюблена в тебя не менее…
Ну да, ну да… И периодически отбирает у меня тебя исключительно из ревности! Пф…
— Разговор закончен, Алина. Ничего мне не слать, пока я сам тебя не наберу.
— Хорошо.
Скидываю вызов.
— Довольна?
— Частично.
Сжимаю челюсти. Детка борзеет. Сколько можно терпеть ее вольности?
И она конечно, чувствует, что моё терпение на грани.
— Олег… приготовь мне что-нибудь вкусненькое…
— Манипуляция…
— Очень хочу кушать…
— Надеюсь, ты осознаешь, что ходишь по грани.
Её желудок урчит. Я закатываю глаза. Её тело всегда на ее стороне! Почти.
— Кстати! Ты краснела перед Аверьяновым.
— Мхм…
— Как?…
— Я просто вспоминала…
— Что?
— То, чем ты… дразнил… его. Наш первый опыт такого рода…
И моё тело реагирует — кровь снова приливает во все места, откуда по логике должна уйти хоть на какое-то время.
Ах… нереально горячие были моменты! И я с трудом дышу, вспоминая.
Обвиваю руками, мягкий рывок и она подо мной. Лицом вниз!
— Аронов! — вскрикивает. — Нет!
Впиваюсь в шею зубами. Язык… поцелуй… скольжение зубов…
— А мне показалось — «да». Ты так сладенько краснела.
— Я умираю от голода!
— Выпорю…
Но ее желудок урчит снова. Это звучит как обвинительный приговор.
Ладно!
Глава 64 — Домашний арест
Мой следак наконец-то ожил, но пока никакой конкретики, только теория.
— Очень сложно будет закрыть, Олег, очень.
— Вопрос денег?
— Нет, к сожалению. Но без них тоже никак. По твоему делу работает молодой следак, честный, принципиальный и, в добавок, очень амбициозный! Близкий друг твоего Калиновского. Помимо реверанса Калиновскому, он хочет вскрыть цепь махинаций в администрации и управляющем аппарате. И звезды с неба на свои погоны. Взлететь, короче.
Только «Икара» мне и не хватало! По сути, он ни в чем не виноват, и «прессовать» еще и его совсем не хочется. Но если вынудит… Лучше, конечно, зайти «сверху».
