– Ма-ма, фу! – Эмма скорчила гримасу, зная, что именно так отреагировала бы Саттон. Но в глубине души ей понравилось, что миссис Мерсер так откровенна с ней и рассказывает об ухаживаниях мистера Мерсера. Было приятно слушать о том, как два человека любят друг друга, хотят иметь детей и, став родителями, изо всех сил стараются дать дочерям самое лучшее. Она не встречала таких людей в своей прежней жизни.
– Что? – Миссис Мерсер с невинным видом прижала руку к груди. – Мы ведь тоже были молодыми. Много, много лет назад.
Эмма посмотрела на тонкие морщинки вокруг глаз миссис Мерсер и недавно окрашенные волосы. Она знала, что Мерсеры удочерили Саттон, когда обоим было уже под сорок, после почти двадцати лет брака. Как это не похоже на Бекки, которая хвасталась тем, что она «крутая молодая мамочка» и всего на семнадцать лет старше дочери. Со стороны она всегда выглядела своенравной старшей сестрой Эммы.
– Ты рада, что у вас так поздно появились дети? – ляпнула Эмма, прежде чем успела прикусить язык.
Тень пробежала по лицу миссис Мерсер. Дятел принялся долбить соседнее дерево. По улице проехала машина. Облако набежало на луну, и темнота стала непроглядной. Наконец она вздохнула.
– Я не уверена, что рада — правильное слово. Но я каждый день благодарю судьбу за то, что вы с Лорел появились в нашей жизни. Даже не представляю, что бы я делала, если бы с кем-нибудь из вас что-то случилось.
Эмма смущенно заерзала, испытывая удушающее чувство вины. Именно в такие минуты она жалела о том, что приходится скрывать от семьи Саттон самый большой секрет. Их дочь убита, и каждый прожитый день – еще одна упущенная возможность найти ее убийцу. Когда Эмма ехала на автобусе в Тусон, с нетерпением ожидая встречи с Саттон, в ней теплилась надежда на то, что, возможно, семья Саттон примет и ее, позволит прожить в их доме хотя бы последний год учебы в школе. По иронии судьбы, она получила то, чего хотела. Но как поведут себя Мерсеры, если узнают правду? Вышвырнут ее вон – это уж точно. Или, того хуже, добьются ее ареста.
Ей очень хотелось признаться миссис Мерсер во всем. Сказать, что с одной из ее дочерей уже случилась беда. Но она знала, что это невозможно. Итан прав. Никому нельзя рассказывать, кто она на самом деле. Пока нельзя.
Дверь снова открылась, и в патио проскользнула еще одна фигурка. В лучах фонарей блеснули вьющиеся светлые волосы Лорел.
– Что это вы там делаете?
– Любуемся звездами, – бодро ответила миссис Мерсер. – Присоединяйся к нам!
Лорел помялась в нерешительности, а потом зашагала к ним по траве. Миссис Мерсер слегка подтолкнула Эмму локтем – мол, «Лови момент! Это твой шанс все исправить!» Опустив голову, Лорел села рядом с матерью. Миссис Мерсер наклонилась к ней и начала заплетать ее волосы в косы.
– Смотрите на звезды? – недоверчиво спросила Лорел.
– Ага, – прощебетала миссис Мерсер. – Я говорила Саттон о том, как сильно люблю вас обеих. И как хочу, чтобы вы перестали ссориться.
Было темно, но Эмма могла поклясться, что Лорел сделала кислое лицо.
Миссис Мерсер откашлялась, ничуть не смутившись.
– Разве это не здорово, что мы проводим время все вместе, втроем?
– Угу, – буркнула Лорел, по-прежнему не глядя на Эмму.
– Может, вы все-таки помиритесь? – продолжала миссис Мерсер.
Плечи Лорел заметно напряглись. В следующее мгновение она вскочила с шезлонга и обхватила себя руками.
– Совсем забыла, мне же нужно доделать уроки, – пробормотала она и бросилась к двери. Казалось, ноги сами несли ее прочь от Эммы.
Громко хлопнула дверь. Миссис Мерсер выглядела расстроенной, как будто не ожидала, что ее усилия окажутся напрасными. Эмма вздохнула и снова уставилась на любимое созвездие. Она выбрала две самые яркие звезды рядом с Мамой, Папой и Эммой и назвала их Саттон и Лорел, надеясь, что их соседство в небе как-то повлияет на ее отношения с Лорел на Земле.
Но, судя по тому, сколько ненависти и отвращения было в лице Лорел, я могла сказать, что одной благосклонности звезд тут не хватит. К тому же Эмме стоит знать правду о звездах – даже если кажется, что на небе они рядом, на самом деле их разделяют миллионы световых лет.
10
Мы тебя достанем!
На следующий день, едва прозвенел звонок с урока, Эмма схватила свой учебник по английскому и вышла в коридор, вливаясь в поток учащихся. Свернув в крыло здания, где находились художественные классы, она снова услышала шепотки и почувствовала нас себе взгляды.
– Ее и Тайера…
– Ты знала, что она его прогнала?
– Слушания по его делу через месяц. Как, по-твоему, все это время он будет гнить в тюрьме?
Курносая баскетболистка с ярким мелированием с любопытством уставилась на Эмму, а потом склонилась к парню с дредами, и оба заржали. Эмма поморщилась и прошла мимо с высоко поднятой головой. Ей было не привыкать к косым взглядам тех, с кем она училась в самых разных школах. Она даже составила целый список колких реплик, чтобы ответить любому, кто издевался над ее одеждой с барахолок и обзывал приемышем. Список хранился в карманном блокноте, который она всегда держала при себе, как иностранные туристы, не расстающиеся с английским разговорником. Впрочем, ей не хватало храбрости воспользоваться этими язвительными остротами. А Саттон уж точно не смолчала бы.
Вдруг что-то в дальнем конце вестибюля привлекло внимание Эммы. Возле дверей стоял длинный стол, а перед ним выстроилась целая очередь, и все что-то подписывали. Когда толпа расступилась, Эмма увидела сидящих за столом Лорел и Мадлен – в одинаковых черных футболках с белой надписью на груди. Эмма прищурилась, не веря своим глазам. На футболках красовался лозунг: «СВОБОДУ ТАЙЕРУ!»
Не в силах победить любопытство, Эмма подошла ближе.
– О, привет, Саттон! – приторным голосом произнесла Мадлен. – Еще секунду, и пойдем обедать.
– Что это? – спросила Эмма, кивая на петицию, которую все дружно подписывали.
– Ничего. – Лорел выхватила листок из рук парня в спортивном костюме и накрыла его рукой. – Тебе это не интересно.
– Ей-то как раз должно быть интересно, – буркнула Мадлен себе под нос. – Это же из-за нее он попал в передрягу.
Мадлен подтолкнула к Эмме планшет с петицией. «ПЕТИЦИЯ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ТАЙЕРА ВЕГИ» – страница под заголовком вся была покрыта неразборчивыми подписями учащихся. На столе стояла банка с наклейкой «СБОР СРЕДСТВ ДЛЯ ЗАЛОГА», уже набитая купюрами по одному, по пять и десять долларов, а кто-то не поскупился и на двадцатку.
– Хочешь внести свой вклад, Саттон? – с некоторым вызовом спросила Мадлен. – Пятнадцать тысяч – большие деньги, и мы дорожим каждым долларом. Нельзя допустить, чтобы Тайер просидел в тюрьме целый месяц. Мы должны как можно скорее вытащить его оттуда.
