Итан брал в руки каждое письмо и бегло просматривал. Эмма почувствовала вспышку вины, как будто предавала сестру, раскрывая ее секреты.
Я понимала, почему Эмма показывает Итану письма, но меня это тоже задело. В конце концов, это были мои глубоко личные переживания.
«Я никогда не думала, что могу так влюбиться, – прочитал Итан вслух и перешел к следующей странице. – Я хочу целовать тебя на футбольном стадионе Университета Аризоны, в кустах за домом моих родителей, на вершине горы Леммон…» – Он остановился и откашлялся.
Эмма почувствовала, как щекам становится горячо.
– Похоже, они очень нравились друг другу.
– Но в то же время она была и с Гарретом, – сказал Итан, читая в одном из писем: «Клянусь, я хочу порвать с Гарретом и быть только с тобой. Но сейчас не самый подходящий момент, и мы оба это знаем». – Может быть, Тайер злился, что все это время Саттон была с другим… и убил ее.
Я почувствовала озноб, вспомнив, как Тайер переменился в лице, когда той ночью, в горах я заговорила о Гаррете. Его гнев был беспредельным – хотя он сам признавался, что это его самый большой недостаток, и в этом он похож на отца. Неужели этого оказалось достаточно, чтобы вывести его из себя?
Эмма откинулась на спинку кровати и уставилась на попкорновый потолок
[34].
– Это как-то чересчур… Убить девушку из-за того, что она медлит разорвать другие отношения?
– Убивают и за куда меньшее. – Итан с отсутствующим видом уставился на свои руки. Выглядел он так, словно его что-то огорчило. Наконец он заговорил, медленно, тщательно взвешивая слова. – Может быть, Саттон взбесила его. Она была мастером манипуляций.
– Что это значит? – резко спросила Эмма. Ей не понравился его тон. Или то, что он сказал про ее сестру.
– Сегодня ты у нее в любимчиках, – продолжил Итан. – А завтра она мешает тебя с грязью. Я видел, как она проделывала это с парнями. – Он нахмурился. – Может, так вышло и с Тайером. Возможно, этим она довела его до белого каления, и он просто… сорвался.
У Эммы взмокли ладони. Могло ли легкомысленное поведение сестры довести Тайера до крайности? Если она дразнила его, то приближая, то отталкивая, и встречаясь при этом с Гарретом, это могло привести его в ярость.
– Может быть, – прошептала она.
– И что, по-твоему, нам теперь с этим делать? – спросил Итан.
– Можно позвонить в полицию, – предложила Эмма.
– Или нельзя. – Итан покачал головой. – Если мы явимся в полицию, тебе придется рассказать всю правду о себе. Это слишком рискованно. – Он закинул ногу на ногу, покачивая ярко-синим кроссовком Converse. – Мы приближаемся к разгадке. Но нужны более веские доказательства. Что там с кровью на машине? Это ведь кровь Саттон, да?
Эмма поднялась с кровати и принялась расхаживать по комнате.
– Наверное. Хотя у полиции еще нет результатов экспертизы. Думаю, они будут изучать и отпечатки пальцев на руле, и может быть, найдут отпечатки Тайера. – Она поморщилась. – Но, наверное, человек должен находиться у них в базе, чтобы они могли найти совпадение по ДНК?
– У Тайера уже были приводы в полицию, – заметил Итан. – И у него должны были взять отпечатки при аресте.
– Мы уже знаем, что он был в машине, – подхватила его мысль Эмма. – Но, даже если на руле найдут его отпечатки… Что это доказывает?
– Да, верно… – Итан сник. – Значит, придется копать глубже. Выяснить его мотив. Найти что-нибудь такое, что поможет прижать его к стенке.
– Да, – пробормотала Эмма, но вдруг почувствовала, что силы у нее на исходе. Она была так близка к цели… и оказалась так далеко.
Она закрыла глаза, изнемогая под тяжестью стоящей перед ней задачи. Юная футбольная звезда не может вот так запросто, в одночасье, стать убийцей. Что-то заставило Тайера Вегу переступить черту.
Когда она снова открыла глаза, то заметила светящийся экран ноутбука Итана. В окне Safari была открыта страница Саттон на Facebook.
– Ты зарегистрирован на Facebook? – фыркнула Эмма. – Никогда бы не подумала.
Итан вскочил с кровати и закрыл ноутбук.
– На самом деле нет. То есть, у меня есть страница, но я ничего на ней не пишу. Я просто хотел оставить тебе сообщение на твоей странице… Вернее, на странице Саттон. Но не знаю. – Он смущенно покосился на нее. – Не будет ли это странно? Твои подруги ведь не в курсе, что мы… общаемся.
Эмма почувствовала прилив удовольствия от того, что разговор зашел об их отношениях. Но в животе внезапно свернулся холодный узел. Она вспомнила, как ее подруги только что обсуждали предстоящий розыгрыш. Ей хотелось рассказать Итану об их коварном плане, но от одной только мысли об этом ей становилось не по себе. Значит, оставалось только сорвать их замысел.
– Лорел знает про нас, – сказала Эмма. И тут же покраснела. Правильно ли она выразилась? Про нас? Но ведь они еще не стали парой.
– Тебя это беспокоит? – спросил Итан, и легкая улыбка тронула его губы.
– А тебя? – парировала Эмма.
Итан подошел ближе и сел рядом с ней на кровать.
– Меня не волнует, знает кто-то или нет. Я думаю, что ты удивительная девушка. Я никогда не встречал таких, как ты.
У Эммы сжалось сердце. Никто и никогда не говорил ей ничего подобного.
Итан наклонился вперед, провел рукой по волосам. Он нежно поцеловал ее, и, чувствуя его теплые мягкие губы, Эмма мгновенно забыла обо всем, что случилось с тех пор, как она приехала в Тусон. Прочь улетели воспоминания о том, с каким волнением она вышла из автобуса, предвкушая встречу с сестрой. Как быстро растаяли надежды на воссоединение с Саттон. Она забыла о записке с угрозами, в которой ее заставляли назваться Саттон, а в противном случае угрожали отправить вслед за сестрой на тот свет. Забыла о своем расследовании, о поисках Тайера или другого убийцы Саттон. Сейчас она была просто Эммой Пакстон, девушкой, у которой появился бойфренд.
А я, ее сестра, радовалась тому, что она нашла свою половинку.
14
Если подойдет ключ
В ту ночь Эмма ворочалась с боку на бок под светло-голубыми простынями, не в силах заснуть. Старые плюшевые игрушки сестры сидели в ногах кровати и таращились на нее, поблескивая бусинками глаз в лунном свете. Эти милые зверушки, которые так не вязались с характером Саттон, были единственными сентиментальными вещицами из ее прошлого. Они напоминали Эмме те немудреные сокровища, которые она возила с собой из дома в дом – вязаную обезьянку, подаренную учителем музыки за блестящее исполнение сложной пьесы, и Носкминога, осьминога из носков, которого Бекки купила ей во время поездки к Четырем углам
[35]. Игрушки Саттон навевали тоскливые мысли о том, как много всего они упустили в разлуке, сколько воспоминаний могли бы сохранить о долгих играх в общей спальне и тайных мирах, придуманных только для них двоих. Этого уже никогда не наверстать.
