– Нет, это дополнительный бонус. – Итан повернулся и указал на особняк ар-деко. – Мы здесь, чтобы посмотреть выступление моей любимой группы, No Names.
– No Names? – переспросила Эмма. – Никогда не слышала.
– Классная группа – играют панк-рок с уклоном в блюз. Тебе понравится.
Он взял ее за руку, переплетая их пальцы, и провел в особняк, который, казалось, застрял в пятидесятых. Китчевые этнические рисунки, полыхающие бирюзой и оранжево-розовым, на стенах, декоративные светильники и даже старинный кассовый аппарат за стойкой консьержа вместо современного компьютера с плоским экраном. Металлическая табличка указывала, что клуб находится в задней части лобби, хотя особой нужды в этом не было – Эмма услышала мощный бит бас-гитар, пропущенный через усилитель, как только они вошли через вращающиеся двери. пахло табаком, дешевым пивом и потными телами танцующих. Компания подростков, «слишком крутых для всяких там шоу», тусовалась в лобби, покуривая и оглядывая новичков.
Заплатив десять долларов за вход, Эмма и Итан прошли в клуб. В просторном квадратном помещении царил полумрак, который разбавляли лишь подсветка на сцене и гирлянды рождественских огоньков вокруг бара, который находился на возвышении в глубине зала. Танцующие были повсюду – парни переминались с ноги на ногу, девчонки покачивали бедрами, закрыв глаза и отдавшись собственным музыкальным мечтам, подростки сбивались в шеренги, переплетаясь руками. Некоторые скучающе поглядывали на Эмму. В любое другое время ее бы смутило их безразличие, но сегодня оно было только кстати. Никто ее не узнавал. Здесь она была девушкой без прошлого. Обычной фанаткой группы No Names, как и все остальные.
Эмма двинулась в сторону бара, проталкиваясь сквозь толпу и бормоча бесконечные извинения. От оглушительной музыки закладывало уши.
Наконец они с Итаном добрались и рухнули за стойку, чувствуя себя выжившими после урагана. Бармен положил перед ними картонные подставки, и оба заказали пиво. Эмма заметила последний свободный стол, повесила сумку на спинку стула и посмотрела на сцену. Трио музыкантов исполняло ритмичную песню. Барабанщик корчился, как осьминог. Бас-гитарист дергался взад-вперед, мотая головой так, что длинные патлы полностью закрывали его лицо. Вокалистка с ярко-розовыми волосами стояла посреди сцены, неистово играла на гитаре и с обольстительной хрипотцой пела в микрофон.
Эмма как завороженная уставилась на нее. Волосы у девушки были собраны на макушке и уложены объемным «ульем» в стиле пятидесятых, и одета она была в изящное черное платье, черные сапоги, чулки в сеточку и длинные черные шелковые перчатки. Вот бы ей, Эмме, стать такой же раскованной и крутой!
– Ты прав! Группа клевая! – прокричала она Итану.
Он улыбнулся и чокнулся с ней своим пивом, качая головой в такт музыке. Эмма внимательно вгляделась в толпу. Подсветка создавала эффект нимба над головами. Многие подростки танцевали. Остальные фотографировали на телефон. Кучка фанатов толпилась у сцены – в основном, парни. Вероятно, в надежде заглянуть вокалистке под юбку.
– Моя подруга Алекс из Хендерсона чувствовала бы себя здесь как рыба в воде, – с грустью произнесла Эмма. – Она любила ходить на такие концерты. Это она открыла для меня все крутые группы, которые я теперь слушаю.
Диско-шар осветил лицо Итана, и его голубые глаза сверкнули.
– Может быть, ты нас познакомишь, когда все это закончится.
– С удовольствием, – сказала Эмма. Алекс и Итан наверняка понравились бы друг другу – оба увлекались поэзией и никогда не оглядывались на чужое мнение.
Когда они допили пиво, Эмма потянула Итана за руку, стаскивая с табурета, и потащила его на танцпол. Итан замялся.
– Честно говоря, я не лучший танцор.
– Я тоже, – прокричала Эмма сквозь музыку. – Но здесь нас никто не знает, поэтому не все ли равно?
Она схватила его за руку и крутанула вокруг себя. Он закружил ее, смеясь, и они начали танцевать, подпрыгивая и извиваясь под музыку.
Когда No Names закончили выступление, Эмма была без сил и вся в поту, но чувствовала невероятную легкость.
– Хочу показать тебе кое-что еще, – сказал Итан, указывая на аварийный выход и увлекая ее в темный сырой коридор. На тяжелой металлической двери в глубине висела табличка: СМОТРОВАЯ ПЛОЩАДКА. Итан толкнул дверь, и они поднялись по узкой лестнице, клацая подошвами по металлическим ступенькам.
– Ты уверен, что нам сюда можно? – нервно спросила Эмма, прислушиваясь к гулкому эху шагов.
– Конечно, – ответил Итан. – Мы почти пришли.
На самом верху они открыли еще одну массивную дверь и выбрались на открытый воздух. Смотровая площадка оказалась плоской крышей с парой ветхих стульев и столиками, с мусорным ведром, доверху забитым бутылками из-под пива Corona Light, и раскидистым полузасохшим папоротником в кадке. Зато со всех сторон их окружал город Финикс, полный огней, блеска и шума.
– Как красиво! – вырвалось у Эммы. – Откуда ты узнал про это место?
Итан подошел к перилам и задрал голову к ночному небу.
– Мама долго болела. И часто приходилось навещать здешних врачей. Так что я довольно хорошо изучил город.
– А как она… сейчас? С ней все в порядке? – тихо спросила Эмма. Итан никогда не говорил о болезни матери.
Итан пожал плечами и как будто немного замкнулся в себе.
– Думаю, да. Насколько это возможно. – Он уставился на мерцающие звезды. – У нее был рак. Но сейчас она в порядке, надеюсь.
– Мне очень жаль, – еле слышно произнесла Эмма.
– Все нормально. – Итан снова пожал плечами. – Я был рядом с ней все это время, помогал пройти через этот ад. Помнишь, я говорил тебе, что мой отец практически безвылазно живет в Сан-Диего? Так вот, он не приехал ни на один сеанс химиотерапии. Просто позор.
– Может, он растерялся, – сказала Эмма. – Не все умеют справляться с чужими болезнями.
– Ну да, конечно. Он должен был поддержать ее, – отрезал Итан, и его глаза сверкнули.
– Извини, – прошептала Эмма.
Итан закрыл глаза.
– Это ты меня извини. – Он вздохнул. – Я никому ничего не рассказывал о маме. Но с тобой хочу быть предельно честным. Я хочу, чтобы мы ничего не скрывали друг от друга. Даже плохое. Я надеюсь, что ты тоже будешь откровенна со мной.
Эмма вздохнула, растроганная и в то же время остро ощущая вину. Ведь она скрывала от Итана страшную правду: о готовящемся розыгрыше. Может, следует все ему рассказать? Разозлится ли он из-за того, что она так долго молчала? Может, лучше вообще ничего не говорить и попытаться предотвратить розыгрыш? То, о чем Итан не знает, ему не навредит.
Гораздо легче быть честной, сестренка. Но я понимала, в каком затруднительном положении она оказалась.
Эмма обвила руки вокруг талии Итана и прижалась щекой к его спине. Он обернулся и притянул ее к себе, целуя в лоб.
