Но теперь самые авральные дни позади, и можно снова сосредоточиться на учебе. Тем более что Бастиан, который тоже был на презентации и позже с горящими восторгом глазами поздравил с несомненным успехом, намекал, что Даниэла подобрала для меня новую подборку книг по моим интересам.
Да, надо бы к ней заглянуть, а то давно не был. Поддерживать хорошие отношения с девушкой, которую все-таки надеялся раскрутить на раскрытие важных для меня тайн, немаловажно. А еще вдруг возникло непонятное предчувствие, что пропустить эту встречу будет с моей стороны огромной ошибкой.
Своей интуиции я привык доверять, так что поблагодарил Бастиана и сказал, что приду к Даниэле завтра с утра. Он тут же напросился со мной, а я мысленно усмехнулся, уловив в отголосках его эмоций что-то вроде ревности. Похоже, парень все сильнее прикипает к Даниэле, с которой успел достаточно сблизиться. И там уже дело дружбой явно не ограничивается. По крайней мере, с его стороны. Надо бы потом проверить и саму девушку. Как она относится к Бастиану. Буду только рад, если у них все сладится. И плевать, что скажут другие, придающие слишком большое значение внешности.
Продолжение в понедельник.
Глава 49
Встретившись утром у входа в общежитие, мы с Бастианом направились в библиотеку. Я как бы между прочим поинтересовался:
— Мне кажется, или Даниэла тебе нравится уже не только как друг?
Бастиан густо покраснел, что только подтвердило мои догадки.
— Это странно, да?
— Почему же странно? — даже удивился я.
— Ну, из-за ее внешности, — смутился еще больше парень. — Я никому не рассказываю о том, что чувствую, именно из-за этого. Боюсь, что засмеют.
— А вот это как раз глупо! — я покачал головой. — Если все время оглядываться на то, кто и что скажет, можно упустить свое счастье. И, как мне кажется, Даниэла — девушка куда более достойная, чем большинство наших знакомых по Академии.
Бастиан оживился и с благодарностью посмотрел на меня.
— А еще очень умная, добрая, с чувством юмора! С ней вообще всегда интересно и легко общаться.
Вот насчет чувства юмора удивил! Впрочем, я общался с Даниэлой не так много, как мой друг-целитель. Вполне возможно, что при более близком общении она раскрывается и с этой стороны.
— Ну, так и скажи ей об этом! Думаю, она оценит, — посоветовал я.
— Боюсь, она воспримет это как издевательство, — помрачнел Бастиан. — Как-то я спрашивал, какие парни ей нравятся.
— И что?
— Даниэла сказала, что с парнями для нее покончено раз и навсегда, и вообще она не любит обсуждать эту тему. Что все, что видела от большинства парней после того, как с ней произошло несчастье — жалость или отвращение. Хотя однажды, уже после происшествия в мертвых пустошах, за ней кое-кто пытался ухаживать. Бывший одногруппник. Но потом оказалось, что через Даниэлу и ее отца хотел наладить нужные связи и получить место преподавателя в Академии. В общем, она сказала, что теперь те, кто говорят ей комплименты и пытаются понравиться, вызывают лишь подозрение в скрытой корысти. Даже по отношению ко мне и к тебе поначалу испытывала сомнения. Но потом поняла, что тебе нужны всего лишь книги, которые она может достать, с чем вполне может смириться, а вот я приятное исключение. Хороший и добрый парень, который из сострадания решил подружиться с ущербной. Так она выразилась, — он поморщился. — Я же заверил ее, что если поначалу так и было, то теперь и правда считаю ее другом.
— Понятно, — неопределенно сказал я.
Да, бедолаге Бастиану можно лишь посочувствовать. У Даниэлы теперь огромные проблемы с самооценкой и доверием к мужчинам. Долго же ему придется доказывать, что с его стороны все серьезно! Но когда окажемся рядом с Даниэлой, надо будет проверить ее эмоции по отношению к парню. Есть ли вообще смысл для него на что-то надеяться.
Даниэла встретила нас с искренним радушием и проводила в знакомую подсобку. Там уже на столе находились чайник и блюдо с печеньем. Причем я заметил, что первый был артефактным. Из моей лавки. Мысленно стукнул себя по лбу. Нужно было догадаться, что Даниэле такое может понравиться, и подарить! В другой раз постараюсь не забывать о таких мелочах, из которых и складывается отношение к человеку.
— Как видишь, я оценила твою придумку, Аллин! — улыбнулась Даниэла, проследив за моим взглядом. — Очень удобная вещь. Не нужно заморачиваться с разведением огня в очаге.
— Рад, что тебе понравилось, — улыбнулся в ответ, доставая из ученической сумки заранее припасенное угощение — коробку конфет.
Шоколад в Гренудии оценили, кстати, не так уж давно. Всего полвека назад. А так-то он куда более известен в Артгаре — государстве, чем-то напоминающем наши африканские страны. Но сейчас здесь это было модное и дорогое лакомство. Так что, надеюсь, хоть как-то смягчит мой прокол с артефактом. Даниэла с удовольствием приняла коробку, хотя для виду и поворчала, что это слишком дорого и мне не стоило так тратиться.
— Это самое меньшее, чем я могу тебя отблагодарить за помощь с книгами! — сказал я.
Пока Даниэла хлопотала вокруг нас, разливая чай по чашкам, я осторожно направил ментально-универсальный щуп к ее голове. Но помимо положительных эмоций из-за нашего прихода и благодушия ничего не уловил. Жаль, что она носит артефактную брошь. Без нее удалось бы ощутить куда больше.
— Сейчас принесу книги, — произнесла она. — А вы пока угощайтесь!
Она выпорхнула за дверь и вскоре вернулась со стопкой книг, которые положила передо мной.
— В Академию как раз завезли кое-что новенькое! Там есть и книги по интересующей тебя тематике, Аллин.
Пока я с любопытством перебирал принесенное, она открыла коробку с конфетами и с удовольствием отправила одну в рот. Блаженно зажмурилась. Похоже, эта женская слабость — любовь к шоколаду — Даниэле не чужда. С улыбкой наблюдая за ней краем глаза, я листал фолианты, которые, к сожалению, мало чем отличались от предыдущей подборки. Ничего полезного с точки зрения практики…
Я замер, не успев додумать эту мысль до конца, когда среди книг заметил отдельный листок бумаги. Судя по виду, очень старый и являющийся вырванной откуда-то страницей. Вопросительно посмотрел на Даниэлу, вертя в руках этот листок.
— Некоторые книги древних не сохранились в полном виде, но даже такие отдельные страницы весьма ценятся, — сказала девушка. — Я положила ее, чтобы ты понял, что именно собой представляют книги, написанные древними, а не просто упоминания о них в работах более поздних авторов.
Я с уже куда большим любопытством стал рассматривать лист бумаги. Понять, что на нем было написано, не представлялось возможным. Какие-то невразумительные кракозябры. Это точно язык древних? Мы ведь изучаем его в числе других общих дисциплин. И я даже выучил многое наперед, пользуясь тем, что хорошая память давала мне преимущества. Но то, что я видел сейчас, вообще не имело смысла. Какое-то странное нагромождение букв безо всякой системы.
