VIII
Брайан знал, что ему надо сесть на заднее сиденье. Девушки без обсуждений и лишних слов расположились спереди. Он был рад, что увидит Рива. Парню хотелось бы быть таким, как парень Дженни, – популярным, красивым, высоким и расслабленным.
Они решили оставить машину на парковке в отеле и перемещаться по Бостону на общественном транспорте. Брайану хотелось быть человеком, который совершенно спокойно разъезжает по городу, тем, кто понимает, сколько стоят билеты, знает маршруты и не боится людей, которые садятся в транспорте рядом с ним.
Бостон был колыбелью истории всей страны. Парень надеялся, что сможет убедить сестер сходить по крайней мере в одно из мест, связанных с американской революцией и провозглашением независимости страны.
«Но мечтать не вредно», – с грустью подумал он.
В студии Рив отвечал на телефонные звонки. Было всего девять часов вечера, и ему надо бы сидеть в комнате и заниматься, но он не смог удержаться и пришел на радиостанцию.
– Вы позвонили на WSCK, – сказал он в трубку. – Мы здесь, мы ваши, и мы больны. Чем вам помочь?
Ему нравилась эта стандартная фраза приветствия.
– Привет, Рив. Слушай, у меня тут возник один вопрос по поводу программы «Дженни».
– Всего лишь один? У большинства людей возникает сотня.
Он закончил разговор. Ему нравилось, что нажатием одной кнопки можно было прервать разговор и как бы вычеркнуть человека из жизни.
– Помнишь, я просил Дерека объявить в эфире, что нам нужны диджеи? – спросил его Винни.
Рив кивнул.
– И как думаешь, сколько человек позвонило и выразило желание?
– Сколько?
– Одиннадцать. И знаешь, сколько из них заявило, что хочет стать таким, как ты? Ты из обычного первокурсника превратился в знаменитость.
– Значит, одиннадцать?
– Этого мало? Ну ты, парень, возгордился, – заметил Винни с улыбкой.
Лампочка на телефонном аппарате снова загорелась.
– Вы позвонили на WSCK, – произнес Рив вальяжным тоном. – Мы здесь, мы ваши, и мы больны. Чем могу помочь?
Винни показал ему десять пальцев.
«Ничего себе! – подумал Рив. – Десять человек хотят быть таким, как я. Я крут и неповторим».
– Послушайте, у меня один вопрос, – произнес детский голос.
«Все так говорят», – подумал Рив.
– Слушайте, а у меня есть все ответы.
Джоди рассказывала Дженни, как они со Стивеном поехали в Нью-Йорк на поиски Ханны.
– Как вам удалось скрыть это от мамы с папой? – удивился Брайан. Родители ни за что на свете не отпустили бы их без взрослых.
– Соврали, – ответила Джоди.
Брайан был поражен тем, что его хорошая и приличная во всех отношениях старшая сестра и мрачноватый, подверженный перепадам настроения брат заключили соглашение, соврали и устроили себе удивительное приключение.
– Нашли? – совершенно серьезно спросил он.
– Ну сам подумай, как мы могли ее найти? В Нью-Йорке живет семь миллионов человек.
– А почему вы поехали искать ее именно туда?
– Помнишь слова полицейских? Они упомянули, что ее два года назад арестовали в Нью-Йорке. Тогда полиция не знала, что именно Ханна украла ребенка, поэтому решили, что она обычная проститутка. Ведь тогда Дженни еще не поняла, что ее украла именно Ханна. Так вот, мы решили, что она по-прежнему может находиться в Нью-Йорке, и поехали.
Брайан несколько раз был в Нью-Йорке на экскурсии с классом. Он не знал, где расположен музей искусств «Метрополитен», и понятия не имел, как можно найти одного человека в многомиллионном городе. Он позабыл, что должен быть вежливым с сестрами, чтобы они согласились сходить с ним в Фанейл-холл, и произнес:
– По-моему, довольно глупая затея.
– Мы действительно чувствовали себя глупо, – согласилась Джоди. – Но при этом неплохо. Сложно описать. Зато к концу дня я поняла, что больше не хочу мстить ей. И тебе, Дженни.
Та раздраженно фыркнула.
– Я вообще не понимаю, как ты дошла до такой жизни, что хотела меня убить. У меня во всей этой истории не было выбора. Теперь представь, что бы могло произойти, если бы вы нашли Ханну. Ничего хорошего. Ты представляешь, что пришлось бы пережить, если бы она появилась? Ее бы судили.
Это было бы неизбежно. И в процессе родителям пришлось бы выступить в суде, и о них стали бы писать газеты, рассказывать по телевизору и сплетничать.
– Тогда о нас бы на CNN рассказывали в течение года, – заметил Брайан.
Он считал, что это было бы круто, но точно не понравилось бы его собственным родителям и супругам Джонсон. Для них это было бы плохо. Ханна заслужила суда, но не ее родители. Однако в СМИ стали бы обсуждать их тоже.
Он представил, как, спокойный и уверенный в себе, стоит на трибуне для дачи свидетельских показаний. На самом деле его никогда не вызовут, потому что во время похищения он был карапузом в памперсах. В то время мама водила их с братом-близнецом на поводке, словно собачек. Брайану ужасно не нравились все фотографии, где они были запечатлены в этих поводках.
Но сестры не стали развивать тему. Брайану хотелось бы, чтобы Дженни рассказала, что именно ее родители думали о Ханне и ее поступке. Чувствовали свою вину? Ощущали ужас? Злость? Что именно говорили по этому поводу дочери, которая попала в их семью благодаря похищению?
Он слушал разговор сестер, наслаждаясь множественным числом этого слова. Но беседа была скучной, они, как водится, обсуждали парней и не говорили на какие угодно другие интересные темы. Поэтому Брайан уставился в окно. Однако съезды с автобана и дорожные знаки были, как и разговоры девочек, малоинтересными.
Джоди хорошо водила. Сначала они поехали на север по трассе 395, которая была загружена несильно, потом они вышли на автобан Масс Пайк, где машин и грузовиков было гораздо больше – они быстрее толкали их в сторону Бостона.
Дженни размышляла, когда у нее появится желание водить автомобиль. Иногда она чувствовала, что наличие двух семей отняло у нее что-то важное, оставило ребенком, в то время когда сверстники продолжали расти. Неожиданно девушка подумала, что Джонсоны сознательно старались делать вид, будто та не растет и остается маленькой.
Она покрутила ручки настройки радио. В эфире были нью-йоркские и бостонские радиостанции. Ей было приятно думать, что Рив работает на радио. Дженни вообще нравилось думать о нем. Название города звучало очень романтично. Пока Джоди будет осматривать колледжи, она сама сможет провести время с парнем. Дженни начала мечтать о материалах для свадебных платьев: сатине, вельвете, кружевах и парче, о перчатках и вуалях.
В темноте салона девушка улыбалась: как ни крути, а в мечтах была жизнь с Ривом. В ней он не просто обнимал ее, как остальных участников этой грустной игры, которые любили его за надежность. Она вспомнила слова клятвы, в которой есть фраза «в радости и в горе». Дженни надеялась, что худшие времена позади и в будущем их ждут только радость и веселье.
