Подскочила к нему Ирка («Что с тобой? Что с тобой?»).
– Пройдет, – сказал я виновато, – сейчас все пройдет, это ненадолго…
– Как мне теперь о тебе думать? – сказала Ирка загадочно.
– Подумай о нем, – сказал я.
– Неужели тебе не нравится, когда думают о тебе?
– А мне все равно, – сказал я неправду.
– Вот как!
Она, приплясывая, подбежала к роялю и весело тренькнула по клавише.
– Пошли домой, – сказал гимнаст, окончательно пришедший в себя.
У дверей Ирка положила мне руки на плечи и, глядя в глаза, сказала:
– До свидания…
5
Зал полон. Висят на решетках окон, сидят на подоконниках, теснятся у дверей. Юношеские соревнования «Открытый ринг» вот-вот начнутся. Рвусь в бой. Здесь я встречусь с равным противником. Настроение боевое.
Кто он?
– Нету у тебя противника, – сообщает И-И.
Вот новость! Вылетел по жеребьевке, оказался без партнера. Трое в моем весе, третий лишний…
– Одевайся, раз так вышло.
– Не буду одеваться!
– Ну, ходи без штанов.
Стою в трусах с забинтованными кулаками, намерен надеть перчатки, а драться не с кем. До чего обидно!
– Почему именно я лишний, можете объяснить?
– Не ты один.
– Кто еще?
– Средневес.
– Где он?
Кинулся его искать, единственная надежда. Сидит, грустит так же, как и я, без противника. Умоляю слезно:
– Давай, друг, поработаем, хоть я и полусредневес. Упросим судей, главного судью упросим, чем мы не противники?
Хочется мне подраться, и ему хочется, войдите в наше положение, товарищи судьи!
– Нет вам партнеров, вам же объяснили!
– А разве мы не партнеры?
– Какие же вы партнеры?
– Разве мы не пара?
– Какая же вы пара?
– Но мы согласны.
– Оставьте, ребята, нечего голову морочить!
Напрасный разговор. Никто нас понять не хочет. Никто в наше положение войти не хочет. Никто нам посочувствовать не хочет. Непонятые мы и отвергнутые. Выходят на ринг пары, а мы не пара. Не дают судьи нам подраться!
Прищурившись, смотрит на меня Азимов.
– Найдем, найдем тебе партнера, раз ты так стремишься, только не сейчас.
Молча оделись, вышли на улицу со средневесом, одинокие, с одинаковой сегодняшней судьбой, неполноценная пара, вовсе не пара, а недоразумение…
Дошли до угла, пожали друг другу руки и разошлись.
6
– Может, мне пока не ехать с разрядниками на соревнования? – спросил я у И-И. – Не так давно меня избили, как бы не повторилось.
– Когда это было, сто лет назад!
– Может, обождать?
– А ждать чего?
– Ну, потренироваться, подготовиться как следует, наверняка.
– Вот и потренируешься. В Кировабаде знаешь какие парни? Воздух там чистый, дышат ребята, как моторы, на винограде выращенные молодцы. Буйволиная закваска, только техники маловато. Имей в виду: если двинут, пропустишь удар – улетишь на небо, на облака к Христу, и останешься там отдыхать.
Смеется.
– Это мы еще посмотрим.
– Ого! Мне уже нравится! Этого я и ждал! Верно. Нечего бояться. Ты же не мешок, набитый опилками, а человек, не могут тебя безнаказанно бить, ни в коем случае. Защищайся и сам нападай – и порядок.
– Легко сказать!
– Пойми, нету у меня разрядников в твоем весе, ну нету! Неполная команда, потеря очков. Поработаешь, раз-раз – и порядочек, а может, и заденешь удачно – совсем хорошо. Со средневесом, помнишь, рвался, а теперь назад?
По всему, он не очень-то мне верил, но другого выхода у него не было.
– Там меня подвели, теперь тут…
– Я подвел?
– А то кто? С разрядником я проиграл жестоко на ваших глазах, и опять… Я не трушу, но не хочется мне проигрывать, идти по стопам Дубровского, а начало похоже. Мало шансов победить.
– А закалка, опыт?
– Весь дух из тебя вышибут, какая уж тут закалка!
– Настоящий боксер должен отдавать удары, а не получать. Не боец, у которого вся морда кривая.
– Вы же виноваты.
– Не те мне попадаются, не те!
– А мне не те противники. Не думаете ли вы, что я могу выйти с чемпионом мира?
– Глупо, брось, не дури, пойми реальную обстановку…
– Которая не очень-то реальная для меня.
По-честному, ехать, в общем-то, я собрался, для себя решил, но поговорить хотелось, а он нервничал. Еще бы! Команда разваливается, отсутствует средневес, а кировабадцы состав выставили полностью. Давай, Володя, или нам труба.
– Рокки Марчиано, – начал он мне в ухо, – никого на свете не боялся, никого на свете! Его руки прозвали пропеллерами. О нем говорили: «Подставить себя под его удары все равно что сунуть голову под вращающиеся пропеллеры самолета!»
– При чем здесь Марчиано?
– Подставить под твою правую… Ты понял меня?
– Чего подставить? – делал я вид, будто не понимаю.
– Голову! Чего же еще?
– Кто же мне ее, интересно, подставит, скажите на милость?
Он меня уговаривал изо всех сил, а я кривлялся.
– Нет, я не могу, я не могу, – заволновался он, – меня с ума сведут, не те мне попадаются!
– Кто вам сказал, что я не еду? – сказал я.
– А ты не говорил?
– Ничего подобного.
– Правда?! – Он кинулся меня обнимать. – А столько беспокойства, столько опасений!
– У меня никаких опасений, – сказал я, – только вперед! – Хотя опасения были. Слишком уж он меня вперед толкал. Как я ни любил это слово, но осторожность в последнее время появилась.
– Те мне попадаются! – заорал он. – Что надо!
– Вас не поймешь, – сказал я, – те или не те?
Он не слушал меня.
– …Полную команду выставим, боевой состав, «Спартак» родной, бакинский, славные ребята, талантливая молодежь…
«Талантливая молодежь» собралась на вокзале. Полная команда, благодаря мне. Впервые в жизни еду на республиканское первенство «Спартака». Впервые еду один, не считая военного времени, когда я сбегал на фронт и меня возвращали. Ответственные для меня соревнования, не хочется проигрывать, буду стараться. Все, что накопил, – выложу. Впервые легально оставил школу, законно пропускаю занятия, предъявив бланк с эмблемой физкультурного ордена Ленина общества «Спартак». Впервые сказал мне директор: «Милости просим, желаю удачи, забей голов побольше». Он спутал бокс с футболом. «Забью, – сказал я, – так и быть». Укатываю впервые, довольный и гордый доверием, – не пустая личность на этом свете, талантливая молодежь.
