Она заходится полным страха и ядовитой ненависти блеянием.
Где-то рядом плачет младенец. Коза раздраженно дергает ухом. Но больше вокруг никаких различимых звуков нет. И ее до сих пор не съели.
Она поднимает взгляд.
Огромная смерть уходит, забрав того мужика с собой. Коза смотрит вслед и ждет, пока они не становятся едва заметными точками вдалеке. После она с небывалой энергичностью хватается за поводок и жует.
И жует.
И жует!
Странник подергивается, его лицо выглядит как сонная маска мученика. Глаза распахиваются,
и он втягивает в себя воздух. Сверху два солнца медленно кружат друг вокруг друга в танце, изредка мелькая в просветах меж облаков. Полдень. Бродяга подносит два пальца к шее, робко ощупывая покрасневшую кожу. Вокруг его ног обвит обломок трубы, в руках у Булавы заменивший веревку и закрученный в примитивный узел.
Его пленительница сидит рядом на корточках, согнувшись вперед, и прячет что-то от взгляда.
Странник приподнимается на локтях и оглядывается. Горный уступ выглядит так же, как тот, на котором он недавно отдыхал. Они с Булавой здесь одни. Вокруг никого не видно и не слышно – ни Веспер, ни Вреда, ни даже козы. Бродяга закрывает глаза, быстро пряча лицо за руками, чтобы не выдать дрожи.
После трех медленных вдохов он опускает руки, открывая решительное, отстраненное лицо.
Пытается высвободить ноги из ловушки, но металл уже восстановился после надругательств Булавы и отказывается поддаваться. Тогда Странник высматривает меч. Тот лежит рядом с исполиншей, дымясь от ярости. Его рукоять указывает прямо на Странника.
Бродяга перекатывается на живот и медленно проползает вперед на локтях. Всякий раз, как он проволакивает тело по неровным камням, раздается грохот, подобный шуму лавины. Каждый вздох Странника громогласно объявляет о его намерениях.
Булава по-прежнему отвлечена. То ли она не слышит, то ли ей нет дела.
Теперь бродяга видит, что ее вниманием завладело что-то маленькое. Со сдавленным кряхтением он поднимается на ладонях, вытягиваясь, чтобы заглянуть через стену ее бедра.
В ее ладони лежит монета, словно звезда на ночном небосводе. Булава чудно´ ее подбрасывает, и монетка падает с глухим лязгом. Плечи громадины поникают.
Странник пробирается к мечу. Всем телом опускается на землю и вытягивается к оружию.
Его пальцы едва касаются рукояти.
Булава оборачивается.
Бродяга закрывает глаза. Он чувствует, как его хватают за ворот плаща, а потом рывком отправляют в движение, проволакивая ребрами по земле.
Булава прыгает за ним, зажимая его в один кулак и прибивая к горному склону.
Странник взмахивает связанными ногами, без толку барабаня ими по бронированным ляжкам.
Рыча от ярости, Булава крепко сжимает пальцы и отводит кулак для удара.
Странник вскидывает руку, защищая лицо. Он держит монету.
Кулак Булавы застывает в воздухе посреди удара.
Бродяга с хрипом подбрасывает монету. Для него она поет. В глазах у Булавы танцует серебристый свет, и гнев забывается, стаивает с лица. Бродяга ловит монету и подбрасывает еще раз, а великанша зачарованно за
ней наблюдает. Вновь поймать ее ослабшими от нехватки воздуха руками он не в силах.
Они как один смотрят сначала на упавшую монету, а потом друг на друга.
Странник сглатывает.
Булава крутит головой, глядя сначала на занесенный кулак, потом снова на Странника. Опускает его на землю и разжимает хватку на его груди. Она возвышается над бродягой, пока тот хватает ртом воздух. После бродяга подбирает монету и кладет ее в открытую ладонь.
Поднимает взгляд на Булаву.
Ее голос звучит, как гул болтающегося в металлическом баке булыжника:
– Еще!
Осторожно кивнув, он снова подбрасывает монету.
От звона с исполинши спадает напряжение. Она стоит напротив Странника, глядя только на вращающийся диск:
– Еще!
Проходит время, и монета подскакивает снова и снова.
Булава берет собственную монету и пытается копировать движения человека, но ее толстые, окованные металлом пальцы для этого не предназначены. Она ревет от гнева.
Странник останавливается.
Она тут же замечает:
– Еще!
Странник качает головой.
– Еще!
Странник показывает на обвязанную вокруг его ног трубу.
Булава поднимает кулак:
– Еще!
Странник качает головой.
Ее удар выбивает из него все чувства, и какое-то время бродяга проводит в беспокойном забытьи.
Он просыпается с заплывшим глазом и прорехой на месте одного из зубов. Но его ноги больше не связаны трубой.
Булава склоняется над ним:
– Еще?
Он кивает.
Монетка трижды отплясывает свой танец, после чего замирает.
Глаза Булавы, и сами по себе маленькие, сощуриваются до щелочек:
– Еще?
Он подзывает ее ближе. Она подходит.
Странник указывает на ее монету. Растерянная Булава протягивает ему руку раскрытой ладонью кверху, диск сияет на ее распростертых пальцах. Кивая, бродяга ударяет по ее монете своей собственной.
Серебристые сестры воссоединяются и начинают петь. Их дуэт пленяет слух, пробуждая сожаление и тоску о том, что давно утрачено.
Когда песня стихает, Странник вкладывает свою монетку Булаве в свободную руку.
Ее глаза блестят, в их краешках проступает вода: «Мне?»
Странник кивает.
Она улыбается, на монструозных челюстях прорисовывается девичья радость. Булава ударяет одной монетой о другую. Вместе они поют для нее.
Странник отваживается подняться. Наказания не следует. Он подходит к лежащему мечу, оглядываясь на захватчицу. Ее взгляд сосредоточен на мелодично дребезжащих у нее в руках монетах. Вздыхая, бродяга подбирает клинок.
Острие сближается с громоздкой фигурой, поднимается на один уровень с шеей.
Странник шагает тихо и осторожно, пока не оказывается прямо за ней.
Она второй раз бьет монетки друг о друга, и начинается новая песня. Массивные плечи содрогаются, и Булава со скрежетом всхлипывает в такт мелодии.
Странник снова вздыхает, заставляя меч вернуться в ножны. Потирает глаза рукой, отгоняя воспоминания, разворачивается и уходит к горной тропе, где начинает долгий спуск.
Двое повстанцев вышагивают по Вердигрису, каждый по своей стороне улицы. Слева брат, справа сестра, оба – потомки Узурпатора и оба исполнены решимости. Люди толпятся в дверных проемах, наблюдая за ними в остолбенелом молчании. Около каждого здания покрытые шрамами гиганты вступают в борьбу со всеми встреченными вывесками и срывают их.
