Веспер поднимает голову, выглядывая за грань куба.
– Прости, – шепчет Вред.
Маленькие ноги начинают яростно молотить, громче, чем прежде, под аккомпанемент случайных звуков.
Вред улыбается, вытирает слезы и возвращается к работе.
Слейк никогда не спит. Даже в полной темноте люди спешно пересекают улицы, сверкая глазами, избегая встреч с другими. Странник с легкостью с ними сливается, следуя за Эйблом достаточно близко, чтобы не упустить его из виду.
Вскоре начинает просматриваться фасад фабрики – грязный, лишенный характерных черт и мало что о ней говорящий. Грузы, живые и не вполне, поступают на транспортерах к главному входу, зияющей пустотой квадратной пасти с двумя конвейерными лентами-языками.
Эйбл подходит к черному ходу, где на страже стоит человек в легкой броне. В его руках подергивается чумотворный пистолет.
– Жди здесь, – командует Эйбл. – С этим я разберусь.
Странник поступает, как ему сказали, а Эйбл, шатаясь, подбредает к охраннику, будто наркоман, жаждущий дозы. Двое обмениваются словами и касаются друг друга тыльными сторонами ладоней. В момент касания Странник замечает отблеск света. Они расходятся, и Эйбл исчезает в дверях. Минуту спустя охранник проверяет улицу и взмахом руки подзывает бродягу, приглашая войти.
Они оказываются в тесном коридоре с горячими стенами и сухим воздухом. Эйбл наклоняется поближе к Страннику и шепчет ему на ухо: «Другой отряд уже на месте. У нас есть тридцать минут, чтобы выполнить задачу, прежде чем они атакуют. Я знаю дорогу до хранилища, она должна быть безопасной, но гарантий нет, так что оставайся настороже».
Двое пробираются к цели легко и проворно. Эйбл часто посматривает на руку, над которой лучи света вычерчивают и перечерчивают планировку фабрики. Дверь в хранилище не охраняется. Они отодвигают металлический засов и откатывают рельсовую дверь в сторону.
Туман с шипением просачивается в коридор, холодом пронизывая им ноги. Он рассеивается, раскрывая стеллажи, что заполнены телами, запакованными в облегающий, словно вторая кожа, пластик. Помещение занимает большую часть здания, и оно заполнено до предела. Мужчины и женщины, от мала до велика, разложены по состоянию здоровья, возрасту и степени влияния скверны. Некоторых уже частично пустили на органы, их культи грубо зашиты.
Эйбл заходит внутрь, осматривая бирки на ближайшем теле.
– Тот, кого мы ищем, здоров и едва осквернен, он должен лежать дальше справа. Ты возьмешь тот ряд, я пройдусь по этому.
Но бродяга остается в коридоре, глубоко погрузив пальцы в изоляционную оболочку вокруг двери. У него на боку открывается око меча, гневно смотрящее сквозь серебряные перья.
Комната приглушает голос Эйбла, делает его призрачным.
– Нашел. Сюда.
Бродяга медленно убирает руку, на резине остаются отпечатки его ногтей. Он внимательно разглядывает пол, вытянув руки по бокам, и отваживается войти в зал. Замечает Эйбла, который осматривает найденного пленника.
– Нам повезло, его не тронули. Твоя очередь действовать.
Странник склоняется над мужчиной, изучая его более внимательно. Из-под слоя экзокожи видны его лицо, молодое и привлекательное, и темные волосы. Инферналь, что удерживает жертву без сознания, образует на нижней половине лица накладку, выглядящую как струп. Закрывает ему рот, нос и уши. Живыми кажутся только все еще подвижные глаза пленника.
Странник обнажает меч и подносит его ребром вниз к губам мужчины. Свечение синеватого оттенка заставляет струпообразную тварь задергаться и отделиться. «Струп» обнажает клык и прорезает в пластике отверстие, убегая прочь от света, опаляющего ему спину до дыма. Странник насаживает инферналя на острие клинка и сбрасывает его на пол, где тварь иссыхает, обращаясь в прах.
Эйбл начинает срывать с человека оставшуюся экзокожу.
– Джейден, ты меня слышишь? Я друг.
Он быстро проговаривает нараспев свой позывной и протягивает руку ладонью вниз.
В ответ раздаются кашель и затрудненное дыхание, а после их сменяет сдавленный от холода голос:
– Кто ты?
Эйбл опускает не принятую пленником руку. Его промедление едва заметно.
– Меня послала Фиа.
– Фиа? Она здесь?
– Неподалеку. Я тебя к ней отведу.
Джейден пытается встать, его мышцы одеревенели от холода.
– Прошу прощения, – говорит Эйбл и тянется к сумке на поясе.
– За что?
Эйбл достает шприц-пистолет и стреляет Джейдену в бедро. Перекрикивает тяжелое дыхание спасенного.
– Смесь для быстрого приведения в чувство. Утром тебе будет дерьмово, зато останешься бодрым, пока мы не уберемся из Слейка.
– Спасибо. У тебя есть какая-нибудь одежда?
– Прямо под рукой.
Пока Джейдену помогают одеться, меч бросает взор вдоль рядов тел. Нехотя Странник прослеживает за взглядом оружия. К каждому человеку прицепился паразит, дышащий вместе с жертвой, парализующий ее.
Бродяга мрачнеет, он выглядит, будто его терзает боль.
– Скорее, – обращается к нему Эйбл, проходя мимо и утаскивая за собой Джейдена. – Пора уходить.
Бродяга заторможенно следует за ними, опустив голову. Ряды умоляющих глаз следят за его отступлением. Необъяснимым образом его свободную руку вдруг притягивает к боку, и он касается собственных ребер. Странник останавливается и издает протяжный вздох. На короткий миг у его губ возникает облачко тумана.
– Что-то не так? – спрашивает Эйбл из дверей.
Странник поднимает взгляд и качает головой. Эффектным движением вскидывает меч. Воздух дрожит, и армия «струпьев» начинает трястись от страха.
Эйбл обращается к нему быстро и резко.
– Это не входило в наши планы. Подумай! Мы сделали то, что должны были, мы спасли человеку жизнь, а с мечом и информацией спасем еще бесчисленное множество. Ты должен держать себя в руках, или мы все погибнем.
– Ага, – соглашается Джейден. – Давайте выбираться отсюда, пока не поздно.
Странник опускает плечи и шагает вперед – раз, другой. И останавливается. Снова прикладывает руку к груди. Его лицо озаряет странная улыбка. Он крепко прижимает к себе меч и начинает вращаться.
Во все стороны разносится песня. Она простая, всего из одной ноты. «Струпья» моментально все понимают и отделяются от носителей, выискивая укрытие, но нигде не находят. Пойманные между своими бывшими пленниками и слоями пластика, они корчатся, а после сгорают.
По всему зданию звучат сигналы тревоги, сотрясая черепа и заставляя сердца биться чаще. Люди резко возвращаются к жизни, будто спящие, брошенные в ледяную воду. Растягивают свои оболочки, пока те не рвутся. Кто-то сваливается, кто-то сползает со стеллажей. Самые быстрые спрыгивают на ноги и, пошатываясь, рвутся к дверям.
