Когда воспоминания улетучиваются, он понимает, насколько сер мир без них.
Пока он предается воспоминаниям, проходит какое-то время. Хотя он все еще держит меч перед собой, готовый атаковать, Псиное Отродье уже далеко и тащит в зубах что-то извивающееся.
Внезапно Самаэль решает идти за ним.
Они бредут на удивление долго. Зачастую Хозяева и Отродья стараются не отдаляться друг от друга, ибо в этом случае их связь слабеет. Вскоре они натыкаются на территорию, испещренную давними следами огромных копыт. В одной такой яме лежит тело женщины, покрытое потом. Изумительно молодая и болезненно худая, с багровой в серых пятнах кожей. Она изначально красная, но пятна – недавнее приобретение, вызванное желающими высосать ее паразитами.
Она не совсем мертва. Они приближаются и видят, что женщина корчится, извивается от боли, будто пытаясь выдавить инфекцию наружу.
Склоняя голову, полупес приближается. Он открывает рот, откуда выпрыгивает маленький жучок, перебирая в воздухе сломанными лапками. Тут же разбросаны другие насекомые и ошметки мяса – незамеченные и неоцененные подношения.
На ногах и плечах пораженную кожу украшают следы укусов. Тут и там ее все еще сосут летающие пиявки, напитывая располагающиеся под прозрачными оболочками набухшие вены.
Псиное Отродье нападает на них и отбрасывает прочь, но слишком поздно, Хозяйка практически мертва: ее конвульсии прекращаются, лицо разглаживается. Полупес садится рядом с ней и тихо скулит.
Скоро она умрет, и после этого Отродье одичает. Мрачное будущее, наполненное безумием и смертью.
После того как она перестает дышать, он еще долго скулит.
Самаэлю внезапно приходит в голову идея. Он наклоняется к еще не остывшему телу. Его ведет знание, взятое его создателем у Нелюди и закопанное глубоко в его подсознании.
Осознавая, что́ собирается сделать, он мешкает, затем стягивает перчатку и открывает ей веки. Ее левый глаз – человеческий, налитый синей кровью. Правый – собачий, глубокого карего цвета. Пальцами он аккуратно вынимает ее правый глаз. Его собственные глаза, глаза полукровки, видят серебряную нить сущности, тянущуюся от глазного яблока до черепа полупса.
Он снимает шлем.
Помещает глаз в раскрытую рукавицу, оставляя вторую руку свободной для действий.
Снова мешкает, но понимает, что хочет этого достаточно сильно, и тянется к своему лицу…
Как будто чья-то воля проводит его через эту процедуру. На короткое мгновение он ощущает боль, и половина мира темнеет.
Он берет лежащий в другой руке глаз и вставляет его в глазницу.
Физические действия выполняются чисто механически, но манипуляции с сущностью и внутренние операции невероятно сложны.
Отродье завывает.
Самаэль сохраняет молчание.
Когда все кончено, он надевает шлем.
Новые чувства, запахи и страхи поглощают его собственные. Голод уже давно не имеет никакого значения, но сейчас он вновь его ощущает, и это занятно.
– Ешь, – говорит он, указывая на гору останков, и полупес подчиняется.
Существо выглядит жалким. Недокормленным. Грубая рыжеватая шерсть прикрывает полученные в битвах шрамы. Одно ухо отгрызено, другое настороженно стоит торчком.
Закончив есть, он садится и смотрит на Самаэля.
Полукровка на ощупь пробирается сквозь темное море его сознания, думая, что ему делать. Он знает, что полупес рад и напуган. Аккуратно касается его макушки, чешет между ушами.
Тяжелый хвост начинает глухо стучать по земле.
А затем в голове возникает обрывок воспоминания, и его треснутые губы кривятся в улыбке. Он садится перед псом, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
– Я Самаэль, твой новый хозяин. С этого момента я буду звать тебя Ищейкой.
Глава двенадцатая
Здание маленькое, в форме плавника, и в нем едва хватает места для туалета. На покатых стенах замерз птичий помет. Фасад закрывает развевающаяся занавеска, застегнутая на металлические прищепки.
Коротышка кусает остатки ногтя на большом пальце.
– Она тут.
– Хорошо. Заходим?
– Она выйдет.
Веспер смотрит на темнеющее небо.
– Нам надо, чтобы она вышла поскорее.
– Нер приходит тогда, когда приходит.
– Что ты имеешь в виду?
– Что слышала. Может, уши почистишь?
– Хочешь сказать, что она может прийти через несколько минут, часов или дней?
– Ага.
– Это плохо. Мне нужно увидеть ее сейчас.
– Тогда заходи. – Девочка отходит назад.
– Ты не пойдешь со мной?
– Я? В Запретные туннели? Ни за что!
Веспер снимает одну из прищепок и поднимает занавеску. За ней находится большой желоб, проваливающийся вниз, в темноту. Оттуда доносится сладкий влажный запах.
– Это безопасно?
– Ага, мы постоянно всякий хлам туда скидываем.
– И ты думаешь, она поможет?
– Может быть, – пожимает плечами Коротышка. – Если захочет. Просто не зли ее.
Веспер залезает в желоб и, садясь, подгребает свои вещи поближе. Козленок запрыгивает на нее. Она бросает прищепку обратно Коротышке.
– Как я вернусь назад?
– Лезь. Как она.
Она включает фонарик на навикомплекте и светит им вниз. Желоб спускается дальше под тем же углом, по крайней мере, насколько хватает света. Она привязывает навикомплект к ботинку, чтобы освещать себе путь, и кивает.
– Ладно…
Она упирается руками и ногами в стенки желоба, преодолевая по паре сантиметров зараз. Сила притяжения тянет ее вниз, заставляя слабые мышцы напрягаться.
Они спускаются и спускаются, медленно и аккуратно.
Со ставшим уже привычным обреченным видом козленок соскальзывает с коленей и падает у девочки между ног, набирая скорость.
Веспер немедленно реагирует, ловя козленка ногами. Какое-то мгновение они висят исключительно за счет силы рук Веспер. Потные ладони с трудом удерживаются на стенках, соскальзывая по гладкой поверхности желоба.
Ей хватает времени на три ругательства, после чего она срывается.
Желоб представляет собой соединенные вместе куски металла. Веспер спиной ощущает стыки – бум-бум-бум.
Их кидает от стенки к стенке: пока одна катится, другой вертится. В темноте раздается щелканье копыт и блеяние.
