Отлавливание детей занимает много времени, но инферналь неутомимо трудится, покуда не возвращает всех до единого. Затем он их допрашивает, втягивая в себя все их сущности сразу и исследуя какофонию душ.
– Что произошло?
Они отвечают одновременно, выпаливая ответы один за другим.
– Мы охотились за Злостью. Да! Мы ее поймали. Поймали, поймали! Я был самым быстрым! Нет, я! В голодных чавкающих землях мы нашли Злость. Да, там! Я там был первым! И Вспятившая была там. Она ждала. Как будто знала, что мы придем. Она тоже хочет Злость. Было сражение.
– Кто воевал?
– Мы не виноваты! Не наша вина! Не моя. Не моя. Не моя. Мы хотели ждать тебя, но очень хотели их попробовать. Поиграть. Совсем немножко. Ничего не сломали, все можно починить. Размягчили их для тебя. Чтобы ты порадовался.
– Кто с вами сражался? Злость?
– Никакого сражения. Просто маленькая игра, а потом Вспятившая все испортила. Вдохнула что-то в наши кишки, заполнила их чем-то неправильным. Заставила нас бежать. Потом ты нас нашел. Меня ты нашел первым!
Образина прерывает контакт. Теперь он ощущает присутствие Вспятившей – новый фактор – и размышляет над вариантами. Возможно, Вспятившую можно убедить, возможно, ее можно победить. В любом случае наверняка нельзя сказать. Лучше отступить, восстановить силы и подумать.
Но думать надо быстро. Злость тут, и тут же шанс на господство. Образина хочет победить, распространить свою всеобъемлющую любовь и греться в ответном тепле. А если это невозможно, то он должен хотя бы оказаться на правильной стороне, когда все закончится.
Впереди маячит Рухнувший Дворец – зазубренный силуэт с покосившимися зданиями и шатающимися башнями. Далеко позади горизонт освещен странным светом, как будто мир горит изнутри.
Так далеко на юге реальность начинает приобретать чужеродность. Воздух все еще остается воздухом, но уже в меньшей степени. Остальное неразделимо смешивается, большинство изменений едва заметны, чтобы их осознать. Человеческим легким приходится напрягаться несколько сильнее, чтобы получить необходимую им дозу кислорода, а в сердце загорается первобытный инстинкт бегства.
Глаз за плечом у Веспер исследует окружение и находит опасности. Вскоре меч начинает тихо гудеть, очищая пространство. Расправляются серебряные крылья, и Веспер мягко окутывает ветер, заключая ее в своеобразную защитную сферу, внутри которой мир по-прежнему нормален.
– Эти огни – они от Разлома? – спрашивает она, указывая за пределы Рухнувшего Дворца.
Самаэль кивает и заговаривает впервые с момента их соединения со Вспятившей.
– Ты их видишь?
– Да.
– А разве их можно не увидеть? – вмешивается Джем.
– Огни, что вы видите, исходят от Тоски. Она растет.
У Веспер округляются глаза.
– Насколько она велика?
– Мне не хватает слов. Размером с океан.
– Я думала, это просто очень большой демон… но не настолько.
– Он еще больше, и, похоже, оболочка ему не нужна.
Джем качает головой:
– Его не побороть.
Никто не возражает, и он продолжает:
– Бросить бы все это дело да повернуть на север! И жить себе, как жили.
– Трус! – выплевывает Диада. – Гамма послала нас сюда, чтобы прикончить этого демона. Это наш священный долг.
Джем смотрит на меч и понижает голос:
– Гамма пала от оружия Узурпатора, и в тот момент она была целой. И судя по тому, что я слышал, даже Узурпатор не был размером с океан.
– Мы должны доверять Семерым.
– Почему? Почему должны?
– Не думаю, что ты поймешь.
– Да? Что ж, а я не думаю, что ты…
Веспер поднимает руку.
– Пожалуйста, не надо. Не ссорьтесь.
Она останавливается, остальные – тоже.
– Мы не можем вернуться к прежней жизни – мы видели слишком многое. Мне жаль, Джем. Если мы сейчас что-нибудь не сделаем, то все станет только хуже. Со временем Тоска дотянется до нас. И бежать будет некуда.
– Несколько лет лучше, чем ничего.
– Да? Как ты сможешь жить, зная, что́ грядет? Я бы не смогла. Меч не может. Всё в наших руках, мы должны найти решение. Больше некому. Все боятся, даже другие демоны. Даже Семеро, – вздыхает она. – Ты не обязан идти с нами, если не хочешь. Но я не думаю, что могу отступиться.
Во время речи Веспер Диада неосознанно кивает.
– Ну что, идешь?
– Ты в курсе, что выбор невелик? Умереть здесь или в любом другом месте.
Он пожимает плечами.
– Но не думаю, что я когда-либо доверюсь кому-либо еще. Очень долгое время я был уверен, что умру в одиночестве.
Он смотрит на Самаэля, затем на Веспер.
– Эта мысль, мысль о том, что у тебя никого нет, до сих пор пугает меня куда больше всего остального. – Он снова пожимает плечами. – Я с вами.
Улыбка Веспер выходит одновременно усталой и радостной.
– Отлично.
Они помогают друг другу выбраться из болота и вступить на косой пол Рухнувшего Дворца. Здесь нет ни малейших признаков кого-либо еще, обычные обитатели Дворца напуганы присутствием Злости, и поэтому группа устраивает привал. Еда съедена, усталые ноги отдыхают. Козленок восторженно носится по территории, желая куда-нибудь взобраться. Он блеет на спутников, поторапливая их, но приходится сесть – Джем опять не в состоянии подняться. Он предпринимает еще несколько попыток, но сдается. В итоге Самаэль берет его на руки, и он быстро засыпает.
Шагая и карабкаясь, в зловещей тишине они направляются к башне Очертания, и никто не чинит им препятствий. Даже мушиные облака держатся на почтительном расстоянии.
Сияющие стены поросли грибком, прикрывающим старые шрамы и великолепие прошлых лет. Козленок останавливается, сдирает полоску губчатой растительности и счастливо гарцует дальше. Вскоре они достигают башни – ее бронзовые стены местами оскверняются пятнами зелени.
– Вот он, – произносит Самаэль, и его голос эхом разносится по опустевшим улицам.
Веспер запрокидывает голову, чтобы увидеть вершину башни.
– Кажется, идти нам долго. Диада, ты останешься здесь с Джемом.
– Я так понимаю, это шутка?
– Нет. Тебе нужно отдохнуть, и мы не можем оставить Джема одного.
– Я буду не один.
Диада наклоняется к Веспер:
– Я все еще не доверяю Самаэлю.
– Я не о Самаэле говорила.
Через полузакрытое веко за Диадой наблюдает глаз. Она сглатывает и преклоняет колено.
