Меценат получил известность не только как ближайший соратник Августа, блестящий политик и дипломат, но и как прозаик и стихотворец, близкий к «поэтам-неотерикам», а также как покровитель самых талантливых поэтов своего времени, которых он собрал в рамках своего литературного кружка.
Меценат создал значительное количество произведений самых разных жанров — пьесы, стихотворения, научные трактаты, диалоги, от которых, к сожалению, сохранились жалкие отрывки
[400]. Все его сочинения отличал своеобразный «кудрявый» стиль, выражавшийся в крайней вычурности
[401]. В качестве примера можно привести несколько отрывков из сочинения Мецената «О моём образе жизни» (De cultu suo): «По реке вдоль берегов, что лесами курчавятся, взгляни, как челны взбороздили русло, как, вспенивши мели, сад заставляют назад отбегать». Или: «Завитки кудрявой женщины голубит губами, — начинает, вздыхая, — так закинув усталую голову, безумствуют леса владыки»; «Неисправимая шайка: на пирах они роются жадно, за бутылкой обыскивают домы, и надежда их требует смерти»; «Гений, который свой праздник едва ли заметит, нити тонкого воска, и гремучая мельница, — а очаг украшают жена или мать»
[402]. По свидетельству Светония, Август частенько «вышучивал своего друга Мецената за его, как он выражался, «напомаженные завитушки», и даже писал на него пародии»
[403].
Литературный кружок Мецената сформировался, по-видимому, в 40—37 годах, а прекратил своё существование где-то после 13 года, поскольку большинство его членов к тому времени отошли в мир иной. Для чего же понадобилось Меценату собирать подле себя лучших римских поэтов? Дело в том, что Меценат был весьма умным и прозорливым человеком. Как ближайший друг и советник Августа, он прекрасно понимал, что без поддержки общества и римской элиты императору будет весьма трудно осуществлять свои амбициозные реформы государственной власти. Чтобы получить эту поддержку, нужно сделать так, чтобы все поверили, что только великий и могущественный Август способен обеспечить счастье и процветание Римской державы. А чтобы все в это поверили, нужно возвеличить Августа, воспеть его деяния и военные подвиги в стихах и поэмах и распространить их в обществе. Иного пути в то время не существовало.
Таким образом, собирая вокруг себя величайших поэтов своего времени и обеспечивая их всем необходимым
[404], Меценат преследовал отнюдь не благотворительные цели.
При этом он прекрасно понимал, что приказывать поэтам славить Августа ни в коем случае нельзя, так как никакое великое произведение не может быть создано против воли. Поэтому он действовал совсем другим путём, то есть просил, увещевал, уговаривал поэтов, очень мягко и доброжелательно, ненавязчиво и без всякого принуждения. И одновременно осыпал их деньгами и подарками, дарил им земли, дома и виллы. И постепенно даже самые строптивые поэты начинали славить деяния Октавиана в своих стихах, превознося его до небес и именуя богом.
Наряду с Вергилием в литературный кружок также входил знаменитый поэт Квинт Гораций Флакк, один из ближайших друзей Мецената. Гораций родился в шестой день до декабрьских ид, в консульство Луция Аврелия Котты и Луция Манлия Торквата, то есть 8 декабря 65 года, в Венузии (современная Веноза) — небольшой римской колонии, возникшей в 294 году на границе Лукании и Апулии
[405], близ реки Ауфид и у подножья горы Вултур. Отец Горация был вольноотпущенником, которому удалось скопить денег и приобрести небольшое имение
[406]. О матери поэта не сохранилось никаких сведений; может быть, она умерла при родах.
В 11-12 лет Гораций был отправлен отцом в знаменитую грамматическую школу Орбилия в Риме, где учились дети сенаторов и всадников
[407]. Затем, нанявшись на должность «коактора» — сборщика налогов на аукционах
[408], он накопил денег и в 46/45 году отправил сына в Афины в Платоновскую академию, где многие юные отпрыски знатнейших римских семей постигали греческую философию и литературу
[409].
В Афинах Гораций познакомился с Марком Брутом, прибывшим туда осенью 44 года с целью вербовки аристократической молодёжи в свои войска. Бруту понравился молодой Гораций, и он назначил его военным трибуном, хотя будущий поэт и не имел соответствующей военной подготовки
[410]. Вместе с войсками Брута Гораций отправился сначала в Македонию, затем в Малую Азию, где побывал в различных городах, а также на островах Лесбос, Самос и Хиос
[411]. Из Малой Азии войска республиканцев вернулись в Грецию и в битве при Филиппах 23 октября 42 года были наголову разбиты триумвирами, а командующий легионом Гораций позорно бежал с поля боя
[412].
После поражения республиканцев Гораций возвратился на родину. Его отец к тому времени уже умер, а имение было конфисковано в пользу ветеранов Октавиана, так что Гораций остался практически без средств к существованию. После амнистии сторонников Брута в 40 году он отправился в Рим и на последние деньги купил должность в коллегии квесторских писцов
[413]. Эта должность была Горацию в тягость, но он мирился с ней по воле жизненных обстоятельств и находил утешение в поэзии. Так пишет он об этом тяжелейшем периоде своей жизни:
…оторвали от мест меня милых годины лихие:
К брани хотя и негодный, гражданской войною и смутой
Был вовлечён я в борьбу непосильную с Августа дланью.
Вскоре от службы военной свободу мне дали Филиппы:
Крылья подрезаны, дух приуныл; ни отцовского дома
Нет, ни земли, — вот тогда, побуждаемый бедностью дерзкой,
Начал стихи я писать
[414].
Именно к этому времени относятся первые стихотворные опыты Горация: в 40—35 годах он создал свои знаменитые «Эподы» и «Сатиры». Вращаясь в обществе римских поэтов, Гораций в эти же годы получил возможность познакомиться с Вергилием и Луцием Варием Руфом, которые стали его лучшими друзьями. Через них он сблизился с Азинием Поллионом, Мессалой Корвином и Меценатом. С последним Гораций познакомился в конце 39 года по инициативе Вергилия и Вария, уже входивших в литературный кружок Мецената. Вот как описал первую встречу с Меценатом сам поэт:
