Очень важно было иметь доступ к хорошей воде, необходимой для питья и хозяйственных нужд. Как писал автор трактата «Сельское хозяйство» Колумелла, «неиссякаемый источник должен находиться в самой усадьбе или же следует провести из него воду; по соседству быть лесной порубке и пастбищу. Если проточной воды нет, надо по соседству поискать колодец, неглубокий и с водой не горькой и не солёной. Если же не окажется и его и надежды на текучую воду мало, тогда надо устроить большие цистерны для людей и пруды для скота. Для здоровья нет лучше дождевой воды, но она особенно хороша, если проведена по глиняным трубам в закрытую цистерну»
[539].
Известно, что Вергилий столкнулся с проблемой нехватки воды в своём имении близ Нолы. Античный учёный Авл Геллий сообщает, что «нашёл в одном комментарии сообщение о том, что следующие строки первоначально читались и были изданы самим Вергилием следующим образом: «Пашет такие поля богатая Капуя, Нола / Возле Везувия…»; так как после того как Вергилий попросил жителей Нолы провести воду в ближайшую деревню, а ноланцы не сделали благодеяния, о котором он просил, разгневанный поэт убрал название их города из своего стихотворения и заменил «Nola» на «оrа» и, таким образом, осталось следующее: «Пашет такие поля богатая Капуя, берег / Возле Везувия…» [Георгики. II. 224-225]»
[540].
Сельские виллы отличались друг от друга не только хозяйственной направленностью, но и размером. Учёными установлено, что размеры средней сельскохозяйственной (товарной) виллы колебались в пределах 100-500 югеров (около 25-125 гектаров). Как писал Вергилий, «…Восхваляй обширные земли, — / Над небольшою трудись…»
[541].
Древнеримский учёный Катон Старший в своём трактате «Земледелие» так описывает идеальную виллу: «Если ты меня спросишь, какое имение самое лучшее, то я скажу так: сто югеров с самой разнообразной почвой, в самом лучшем месте: во-первых, с виноградником, если вино хорошее и если вина много; во-вторых, с поливным огородом; в-третьих, с ивняком; в-четвёртых, с масличным садом; в пятых, с лугом; в-шестых, с хлебной нивой; в-седьмых, с лесом, где можно резать листья на корм скоту; в-восьмых, с виноградником, где лозы вьются по деревьям; в-девятых, лес с деревьями, дающими жёлуди»
[542]. Его во многом дополняет Колумелла: «Если судьба услышит наши пожелания, то мы получим имение в здоровом климате, с плодородной почвой, расположенное частью на равнине, частью на холмах, мягко спускающихся к востоку или к югу, то годных для обработки, то лесистых и диких, неподалёку от моря или от судоходной реки, по которой можно и отправить урожай, и привезти товары. Равнина с лугами, нивами, лозняком и зарослями тростника пусть прилегает к строениям. Холмы, на которых нет деревьев, будут засеяны, хотя хлеба лучше идут на жирных и в меру сухих равнинах, чем на крутизнах. Поэтому для хлебных полей на высотах следует отводить места ровные, с очень мягкой покатостью, больше всего напоминающие равнину. Другие холмы пусть оденутся маслинниками, виноградниками и теми насаждениями, которые дадут для них в будущем подпорки; пусть доставляют лесной материал и камень на случай, если придётся строиться, и предоставят пастбища для скота; пусть ручьи сбегают по ним на луга, в огороды и лозняки, пусть бьют ключи в усадьбе. Пусть имеются стада крупного рогатого скота и прочих животных, пасущихся по полям и в кустарниковых зарослях. Такое расположение, желанное для нас, найти трудно, и редко кому удаётся приобрести такое имение…»
[543] Для удобного подъезда и вывоза продукции в город нужна была и хорошая дорога поблизости.
Даже при наличии на вилле какой-либо основной отрасли производства (например, получение вина или масла, выпечка хлеба, засолка мяса, изготовление шерсти), ориентированной на соседний рынок, хозяева всегда старались сохранить другие отрасли, что позволяло им снабжать себя и своих рабов собственными продуктами питания. Вилла была по сути автономной сельскохозяйственной единицей и почти всем обеспечивала себя сама. Лишь недостающие или пришедшие в негодность орудия труда, а также одежду и посуду приходилось покупать в городе. Катон советовал: «В Риме покупай туники, тоги, плащи, лоскутные одеяла и деревянные башмаки; в Калах и Минтурнах: накидки, железные инструменты — серпы, лопаты, кирки, топоры и наборную упряжь; в Венафре — лопаты; в Суэссе и в Луканин: телеги; молотильные доски — в Альбе и в Риме; долин, чаны, черепицу — из Венафра. Плуги для сильной земли хороши римские; для рыхлой — кампанские; наилучшие ярма — римские; наилучший лемех — съёмный. Трапеты — в Помпеях, в Ноле, под стеной Руфра; ключи с запорами — в Риме; вёдра, полуамфоры для масла, кувшины для воды, винные полуамфоры и прочую медную посуду — в Капуе и в Ноле»
[544]. Но уже Варрон предостерегал от лишних трат: «Не надо покупать того, что могут сделать свои же люди и из материала, который растёт в имении, то есть того, что делается из прутьев и дерева, — коробов, корзинок, трибул, веялок, грабель, а также того, что плетут из конопли, льна, ситника, пальмовых листьев и камыша, например, канатов, верёвок, матов»
[545].
Рабы, проживавшие на вилле, назывались familia rustica. Как писал Варрон, «есть орудия говорящие, бессловесные и немые. К говорящим относятся рабы, к бессловесным — волы, к немым — телеги»
[546]. Вся жизнь рабов проходила в постоянной работе, без праздников и выходных дней. Катон советовал: «В непогоду, когда работать в поле нельзя, выноси навоз в навозную кучу. Хорошо вычисти хлев, овчарню, двор, усадьбу… В дождь поищи, что можно сделать в усадьбе. Чтобы люди не заленились, наводи чистоту». И в другом месте: «Если стояла дождливая погода, то вот работы, которые можно делать и в ливень: мыть долии и осмаливать их, прибирать усадьбу, переносить хлеб, выносить навоз наружу, устраивать навозную кучу, очищать зерно, починять верёвки, плести новые; рабам надлежало в это же время заняться починкой своих одеял и плащей. По праздникам можно было чистить старые канавы, прокладывать общественную дорогу, вырезать колючие кусты, вскапывать огород, обкашивать луга, резать веники, вырывать колючую траву, обталкивать полбу, наводить чистоту»
[547].
Считается, что общее количество рабов, трудившихся на средней по размеру вилле, было небольшим — от десяти до тридцати человек
[548]. В период сбора урожая, когда требовалось много рабочих рук, хозяева предпочитали нанимать сезонных рабочих из числа свободных крестьян
[549]. Это позволяло значительно экономить и не держать на вилле лишние рты. Возраст сельскохозяйственных рабов колебался в пределах от шестнадцати до тридцати лет. Раб старше тридцати лет считался «старым», выработавшим свой ресурс, поэтому от него избавлялись, либо продавая за бесценок, либо отпуская на волю.
