Книга Вергилий, страница 66. Автор книги Михаил Бондаренко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вергилий»

Cтраница 66

Ты, Меценат, повелел нелёгкое выполнить дело.
Ум не зачнёт без тебя ничего, что высоко. Рассей же
Леность мою! Киферон громогласно нас призывает,
Кличут тайгетские псы, Эпидавр, коней укротитель, —
И не умолкнет их зов, повторяемый отгулом горным.
Вскоре, однако, начну и горячие славить сраженья
Цезаря, имя его пронесу через столькие годы,
Сколькими сам отделён от рожденья Тифонова Цезарь [706].

Далее Вергилий переходит к основной теме второй книги и обстоятельно рассказывает о разведении крупного рогатого скота и лошадей [707], а затем об уходе за мелким рогатым скотом [708], прерывая повествование описанием боя быков и эпизодом о непростой жизни пастухов в Ливии и Скифии [709]. Особенно удалась Вергилию картина жестокого боя быков:


В Сильском обширном лесу пасётся красивая тёлка,
А в отдаленье меж тем с великой сражаются силой,
Ранят друг друга быки, обливаются чёрною кровью,
Рог вонзить норовят, бодают друг друга с протяжным
Рёвом; гудят им в ответ леса на высоком Олимпе.
В хлеве одном теперь им не быть: побеждённый соперник
Прочь уходит, живёт неведомо где одиноко.
Стонет, свой помня позор, победителя помня удары
Гордого, — и что любовь утратил свою без отмщенья,
И, оглянувшись на хлев, родное селенье покинул.
С тщаньем сугубым теперь упражняет он силы, меж твёрдых
Скал всю ночь он лежит, простёрт на непостланном ложе,
Только колючей листвой питаясь да острой осокой.
Он испытует себя и гневу рога свои учит.
Он на стволы нападает дубов, ударяется в ветер
Лбом и взрывает песок, и взвивает, к битве готовясь.
После же, восстановив свою мощь, вновь силы набравшись,
Двигает рать, на врага, уже всё позабывшего, мчится, —
Словно волна: далеко забелеется в море открытом,
И, удлинись, свой пенит хребет, и потом, закрутившись,
Страшно гремит между скал, и, бросившись, рушится шумно,
Величиною с утёс; и даже глубинные воды
В крутнях кипят, и со дна песок подымается чёрный [710].

Некоторые комментаторы видят в этом описании боя скрытый намёк на борьбу между Октавианом и Марком Антонием. Заканчивается третья книга страшной картиной гибели скота в Норике из-за неведомой эпидемии, не пощадившей ни молодняк, ни взрослых животных, ни людей [711].

Четвёртая, заключительная книга «Георгик», посвящённая пчеловодству, начинается с традиционного обращения к Меценату:


Ныне о даре богов, о мёде небесном я буду
Повествовать. Кинь взор, Меценат, и на эту работу!
На удивленье тебе расскажу о предметах ничтожных,
Доблестных буду вождей воспевать и всего, по порядку,
Рода нравы, и труд, и его племена, и сраженья.
Малое дело, но честь не мала, — если будет угодно
То благосклонным богам и не тщетна мольба Аполлону! [712]

Как известно, отец Вергилия занимался пчеловодством, поэтому поэт с большим знанием дела повествует об устройстве пасеки и ульев [713], о нравах пчёл [714], о жизни пчёл в улье [715], о сборе мёда и болезнях пчёл [716]. Поскольку жизнь пчёл весьма упорядочена, Вергилий уподобляет каждый улей маленькому государству с идеальным строем. У пчёл всё общее: дом, дети, пища. Все вместе они работают и все вместе заботятся о своём улье, во главе которого стоит их любимый царь. Пчёлы очень чтут царя и даже готовы за него умереть. Если же у них вдруг появляется второй царь, то устоявшийся порядок рушится и начинается непримиримое соперничество. В такой ситуации Вергилий советует уничтожить одного из пчелиных царей, того, который «…обленившийся, гадок / И тяжело волочит, бесславный, огромное брюхо» [717], чтобы вновь воцарился мир и спокойствие в улье. Считается, что здесь поэт намекает на Марка Антония.

Вергилий наделяет пчёл частицей божественного разума и приводит очень важное философское положение о бессмертии, согласно которому:


…есть божественной сущности доля
В пчёлах, дыханье небес, потому что бог наполняет
Земли все, и моря, и эфирную высь, — от него-то
И табуны, и стада, и люди, и всякие звери,
Всё, что родится, берёт тончайшие жизни частицы
И, разложившись, опять к своему возвращает истоку.
Смерти, стало быть, нет — взлетают вечно живые
К сонму сияющих звёзд и в горнем небе селятся [718].

Свой подробный рассказ о пчеловодстве Вергилий прерывает знаменитым описанием сада [719]. Сначала он извиняется за то, что не имеет возможности подробно рассказать о садах, розариях, огородах и цветниках, поскольку его поэма близится к концу, а затем с ностальгией повествует о некоем корикийском старике (город Корик, Киликия), разбившем прелестный садик на клочке каменистой, неплодородной земли близ италийского Тарента. Что только не росло в саду у старичка!


Малость всё ж овощей меж кустов разводил он, сажая
Белые лилии в круг с вербеной, с маком съедобным, —
И помышлял, что богат, как цари! Он вечером поздно
Стол, возвратясь, нагружал своею, некупленной снедью.
Первым он розу срывал весною, а осенью фрукты.
А как лихая зима ломать начинала морозом
Камни и коркою льда потоков обуздывать струи,
Он уж в то время срезал гиацинта нежного кудри
И лишь ворчал, что лето нейдёт, что медлят Зефиры.
Ранее всех у него приносили приплод и роились
Пчёлы; первым из сот успевал он пенистый выжать
Мёд; там и липы росли у него, и тенистые сосны.
Сколько при цвете весной бывало на дереве пышном
Завязей, столько плодов у него созревало под осень.
Из лесу даже носил и рассаживал взрослые вязы,
Крепкую грушу и тёрн, подросший уже, не без ягод;
Также платан, чья уж тень осеняла сошедшихся выпить [720].

Кто же этот загадочный старик? Одни видят в нём некоего киликийского пирата, вероятно, из тех, что были переселены Помпеем Магном в Калабрию. Другие считают, что прототипом корикийского старика мог быть Катон Старший, прославившийся своими глубокими познаниями в области сельского хозяйства и отличавшийся большой бережливостью и скромностью.

1…63646566676869…104
Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию
Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация