Вход в пещеру меж скал зиял глубоким провалом,
Озеро путь преграждало к нему и тёмная роща.
Птица над ним ни одна не могла пролететь безопасно,
Мчась на проворных крылах, — ибо чёрной бездны дыханье,
Всё отравляя вокруг, поднималось до сводов небесных
[851].
Проход в подземное царство, как считали жители города Кумы, открывался в пещере на берегу сернистого вулканического Авернского озера, окружённого живописными густыми лесами. Спустя столетия народная молва перенесла на побережье этого озера и святилище Сивиллы. На западном берегу есть вход в замечательную подземную галерею, называемую «Пещерой Сивиллы». Длина этого сооружения, вырубленного в скале, около двухсот метров. Кроме того, галерея оснащена боковым коридором, который ведёт в подземные водохранилища. В действительности «Пещера Сивиллы» появилась при постройке римского порта и относится к временам императора Августа
[852].
«Там, где начало пути, в преддверье сумрачном Орка» Эней и Сивилла видят ужасных богов: Скорбь, Болезни, Старость, Страх, Позор, Голод, Муки и других. Далее они встречают целый сонм чудовищ: Сциллу, Химеру, Лернейскую гидру, гарпий, кентавров, ужасных великанов. Эней пугается и обнажает меч, но Сивилла успокаивает его, напоминая, что это всего лишь тени. Подойдя к подземной реке Ахеронт, они замечают огромную толпу теней усопших, стремящихся оказаться в лодке страшного, грязного и заросшего седой бородой старца. Сивилла сообщает Энею, интересующемуся происходящим, что старец этот — Харон, и в своём челне он перевозит на другой берег тени только тех усопших, тела которых были погребены. Непогребённые же обречены скитаться по берегу Ахеронта. Эней видит среди неприкаянных теней кормщика Палинура, который жалуется ему на свою судьбу и просит отыскать его тело, лежащее на берегу Ведийской гавани, и похоронить. Заметив Энея и Сивиллу, старец Харон страшно гневается, заявляя, что живым в подземном царстве не место. Сивилла успокаивает старика и показывает ему золотую ветвь, после чего он безропотно перевозит путников на другой берег
[853].
Сойдя на берег, они встречают сидящего у входа в пещеру трёхглавого пса Цербера, которого Сивилла усыпляет сладкой лепёшкой с сонной травой. Миновав логово ужасного пса, Эней и Сивилла видят места, где обитают тени младенцев, самоубийц, людей, погибших от лживых наветов, от несчастной любви, на войне — то есть всех тех, кто умер раньше срока. Тут же царь Минос творит свой суровый суд над душами. В миртовом лесу, где томятся погибшие от любви, Эней замечает тень Дидоны и со слезами на глазах обращается к ней, но царица, бросив гневный взгляд, ускользает от него. На пути Эней также встречает тени троянских воинов, с одной из которых — тенью Деифоба — он долго беседует. Сивилла напоминает Энею, что нужно спешить, и указывает ему на две дороги. Одна из них ведёт в обитель праведных теней — Элизий, а другая — в Тартар, где томятся тени преступников. Из-за мощных тройных стен неприступного города Тартара доносятся стоны, скрежет, лязг цепей и свист плетей. На вопрос Энея о судьбе нечестивцев Сивилла подробно рассказывает о том, какие ужасные муки претерпевают обманщики, братоубийцы, клятвопреступники, скупые, прелюбодеи, цареубийцы, богоотступники, предатели родины и другие. Вскоре они подходят к стенам Элизия, и по приказу прорицательницы Эней совершает омовение чистой водой, а затем прибивает к воротам золотую ветвь в дар богине Прозерпине
[854].
Наконец, путники вступают в Элизий, где обитают тени праведников. Это поистине прелестный край! Здесь сияет солнце и шелестят зелёными ветвями дубы, а тени проводят время во всяческих забавах, пируют, танцуют и поют. Эней видит тени великих героев и своих предков, отдыхающие в рощах на берегу многоводной реки Эридан. Заметив путников, они собираются вокруг Сивиллы, которая просит тень певца Мусея указать, где можно найти старца Анхиза. Мусей охотно соглашается стать провожатым и показывает им путь через гору. Взобравшись на горный хребет, Эней издали замечает отца и бросается к нему. Отец и сын со слезами на глазах радуются встрече
[855].
Затем Эней видит реку забвения Лету, около которой, как пчёлы, вьются сонмы душ. Анхиз объясняет, что этим душам вновь предстоит вселиться в тела людей. Среди них много потомков Энея, о подвигах которых он хочет поведать
[856]. Чтобы развеять сомнения сына, Анхиз рассказывает:
«Землю, небесную твердь и просторы водной равнины,
Лунный блистающий шар, и Титана светоч, и звёзды, —
Всё питает душа, и дух, по членам разлитый,
Движет весь мир, пронизав его необъятное тело.
Этот союз породил и людей, и зверей, и пернатых,
Рыб и чудовищ морских, сокрытых под мраморной гладью.
Душ семена рождены в небесах и огненной силой
Наделены — но их отягчает косное тело,
Жар их земная плоть, обречённая гибели, гасит.
Вот что рождает в них страх, и страсть, и радость, и муку,
Вот почему из тёмной тюрьмы они света не видят.
Даже тогда, когда жизнь их в последний час покидает,
Им не дано до конца от зла, от скверны телесной
Освободиться: ведь то, что глубоко в них вкоренилось,
С ними прочно срослось — не остаться надолго не может.
Кару нести потому и должны они все — чтобы мукой
Прошлое зло искупить. Одни, овеваемы ветром,
Будут висеть в пустоте, у других пятно преступленья
Выжжено будет огнём или смыто в пучине бездонной.
Маны любого из нас понесут своё наказанье,
Чтобы немногим затем перейти в простор Элизийский.
Время круг свой замкнёт, минуют долгие сроки, —
Вновь обретёт чистоту, от земной избавленный порчи,
Душ изначальный огонь, эфирным дыханьем зажжённый.
Времени бег круговой отмерит десять столетий, —
Души тогда к Летейским волнам божество призывает,
Чтобы, забыв обо всём, они вернулись под своды
Светлого неба и вновь захотели в тело вселиться»
[857].
Устами Анхиза Вергилий излагает философскую концепцию переселения душ. При этом поэт органично смешивает здесь учения пифагорейцев, стоиков и платоников. Миром движет мировой дух, от которого произошли все существа. Души имеют огненную природу и, пребывая в смертных телах, подвергаются скверне. После смерти тел души должны пройти очищение, а спустя тысячу лет — испить воды из реки забвения и вновь вернутся на землю, чтобы вселится в новые тела.
