Забавная надпись сохранилась на стене помпейского дома, принадлежавшего одному из членов местной коллегии фуллонов (сукновалов, чистильщиков шерстяной одежды): «Фуллонов пою и сову, а не битвы и мужа»
[970]. Автор надписи насмешливо противопоставил начало гимна коллегии фуллонов первой строке «Энеиды» («Битвы и мужа пою…»). Кроме того, на фасаде этого дома красовалась фреска со сценой из «Энеиды». Вероятно, хозяин был большим поклонником творчества Вергилия.
На основе отдельных стихов из произведений великого поэта составляли так называемые «центоны» («лоскутные поэмы»)
[971]. Например, широко известен «Свадебный центон» поэта Авсония (310—395 н. э.), созданный целиком из строчек, взятых из «Буколик», «Георгик» и «Энеиды». Целую трагедию «Медея» составил из стихов «Энеиды» поэт Гозидий Гета (II век н. э.). Появлялись подобные центоны и позднее, в период Средневековья.
«Энеида» широко использовалась и для гадания (sortes Vergilianae): гадающий наугад раскрывал книгу и принимал за ответ первые строки, которые попадались ему на глаза. Гадали по Вергилию даже римские императоры — Адриан, Александр Север, Клавдий II
[972].
В античный период появились и весьма объёмистые комментарии к произведениям великого поэта. Самые ранние, но, к сожалению, не сохранившиеся, принадлежали Квинту Цецилию Эпироту, Азинию Поллиону, Гаю Юлию Гитину
[973], Квинту Асконию Педиану, Луцию Аннею Корнуту, Марку Валерию Пробу, Велию Лонгу, Эмилию Асперу и некоторым другим. На основе трудов этих учёных позднее были составлены дошедшие до нашего времени комментарии Мавра Сервия Гонората (IV век н. э.), Тиберия Клавдия Доната (IV—V век н. э.), Псевдо-Проба (V—VI век н. э.). Сохранились раннесредневековые схолии к произведениям Вергилия, а также комментарии Юния Филаргирия (V век н. э.). Известный грамматик Элий Донат (около 320—380 н. э.), используя сочинение Светония «О поэтах» и некоторые другие труды, написал знаменитую «Жизнь Вергилия». Писали комментарии к произведениям Вергилия и в период Средневековья
[974].
Но оставались недоброжелатели и завистники, которые и при жизни Вергилия, и после его смерти обвиняли поэта в многочисленных заимствованиях у известнейших греческих и римских писателей. По свидетельству Светония, против «Энеиды» Вергилия была «написана книга Карвилия Пиктора под названием «Бич Энея». …Геренний собрал его погрешности, Переллий Фавст — его заимствования; «Подобия» Квинта Октавия Авита в целых восьми книгах также содержат заимствованные Вергилием стихи с указанием их происхождения. Асконий Педиан в своей книге против хулителей Вергилия излагает лишь некоторые обвинения против него — главным образом те, где речь идёт об истории и о многочисленных заимствованиях у Гомера»
[975]. Даже соратник Августа полководец Марк Випсаний Агриппа, явно ничего не смысливший в поэзии, «обзывал Вергилия подкидышем Мецената, изобретателем новой манерности, не напыщенной и не сухой, но слагающейся из повседневных слов и потому незаметной»
[976]. Но, как справедливо заметил Светоний, «в хулителях у Вергилия не было недостатка, и неудивительно: ведь были они даже и у Гомера»
[977].
Макробий, очень высоко ценивший творчество Вергилия, привёл в своих «Сатурналиях» не только те стихи, которые были прямо заимствованы поэтом из произведений Гомера, но и те, которые были им существенно переработаны и расширены, а также указал явные сюжетные параллели
[978]. Однако сделал он это из желания показать мастерство и великое дарование поэта. Макробий писал, что Вергилий, по сути дела, позаимствовал «для себя у Гомера даже саму Энеиду: во-первых, скитание — из Одиссеи, затем из Илиады — сражения»
[979]. Кроме того, Вергилий, по его мнению, «почти дословно списал у Писандра (греческий поэт. — М. Б.) разрушение Трои вместе с его Синоном и деревянным конём, и всем остальным прочим, что составляет вторую книгу Энеиды»
[980], а «четвертую книгу своей Энеиды почти целиком составил из четвёртой книги Аргонавтики, сочинителем которой является Аполлоний (Апполлоний Родосский. — М. Б.), перенося на Дидону и Энея безмерную любовь Медеи к Ясону»
[981]. Однако всё это не умаляет достоинств «Энеиды», ибо, как говорил сам Вергилий, защищаясь от обвинителей, «почему они сами не попробуют совершить такое воровство? тогда они поймут, что легче у Геркулеса похитить палицу, чем у Гомера стих»
[982].
Действительно, уже давно учёными замечено, что, при всех заимствованиях у Гомера, произведение Вергилия очень отличается от «Илиады» и «Одиссеи». Во-первых, поэмы Гомера основаны на народной поэзии, а «Энеида» является произведением писателя, который придерживался определённых литературных канонов и учитывал политическую обстановку. Во-вторых, «Энеида» отражает современное Вергилию понимание действительности, содержит многочисленные ссылки на римскую историю и римские обычаи, намёки на современные поэту события; в итоге получается чёткое соединение прошлого с настоящим, древнего мифа с современностью. В-третьих, все заимствования Вергилий творчески перерабатывает, расширяет и значительно дополняет применительно к новому сюжету, создавая на их основе совершенно новый материал. В-четвёртых, Вергилий применяет в «Энеиде» блестящие ораторские приёмы, усвоенные им ещё в молодости, когда он обучался в риторической школе и слушал в Риме знаменитых ораторов. Не случайно Макробий посвятил всю четвертую книгу своих «Сатурналий» исследованию ораторского искусства Вергилия и утверждал, «что не меньше, чем поэтом, Вергилия нужно считать оратором, у которого обнаруживается и такая значительная выучка говорить, и столь тщательное соблюдение риторического искусства»
[983]. В-пятых, «Энеиду» от поэм Гомера выгодно отличают глубокий психологизм, раскрытие внутренних переживаний героев и психологических мотивов их действий, а также вытекающий отсюда динамизм действия. Поэма Вергилия пронизана намного большей религиозностью, патриотизмом, мужественностью, милосердием, человечностью, самопожертвованием, доблестью и отвагой. Превозносятся простота жизни, справедливость, благочестие и высокая нравственность. «Энеиду» отличают также изящество, благозвучие и чистота речи. Поэт часто применяет аллитерацию — специальный стилистический приём, позволяющий добиться соответствия звучания стиха его содержанию, но, к сожалению, не всегда раскрывающийся при переводе на русский язык. Много в поэме новых слов, сравнений, метафор, аффектов, устойчивых поэтических формул и конструкций.
