Помощь христиан друг другу поддерживала тех, кто был слаб духом, тех, кто сдавался и приносил языческие клятвы. Однако опыт показывал, что это не помогало им в конечном итоге спастись. По этому поводу Евсевий Кесарийский в своей «Церковной истории» комментировал так: «Отрёкшиеся всё равно содержались в тюрьме и были тоже пытаемы. Объявившие себя тем, чем они и были, были посажены как христиане и ни в чём другом их не обвиняли, этих же держали как убийц и развратников, и по сравнению с другими наказаны они были вдвойне». То есть лучше уж было сохранять взаимовыручку среди христиан, чем оказаться изгоем и при этом вдвойне наказанным за предательство.
Напомним ещё одни слова Тертуллиана, ободряющие тех, кто не прошёл испытаний, подобных тем, что претерпел воин Георгий в начале IV столетия: «Пусть дух беседует с плотью об их общем спасении, не думая о тяготах тюрьмы, но готовясь к предстоящей борьбе. Плоть, может, и испугается тяжести меча, высоты креста, ярости зверей, казни на костре и палача, искусного в пытках. Но дух должен напомнить себе и плоти, что, хотя это и жестокое испытание, многие со славой выдержали его».
Одним из примеров подвижнической деятельности в заточении можно представить героя уникального рассказа Евсевия Кесарийского. «Из тогдашних мучеников, — пишет автор «Церковной истории», — особенно был прославлен некий Пеоний: его пространное исповедание, его смелые речи, защита веры перед народом и властями, поучение народу, ласковое обращение с павшими в испытаниях гонения, утешения братьям, которые навещали его в тюрьме».
Такие же слова можно было бы сказать и о святом Георгии Победоносце. Сила духа и вера помогли ему в проявлении мужества и стойкости.
Мученики и мученичество
Не удивляйтесь, если я мученичество назвал крещением.
Иоанн Златоуст, IV в.
Византийский писатель, агиограф, историк и богослов Феодор Дафнопат в созданном им в X столетии Житии под названием «Страдание святого и славного великомученика Георгия», так описывает события, происходившие в Римской империи в то время: «Грамоты были распространяемы по всем странам и городам, против стада Христова разразилось страшное гонение; против благочестивых изобретались всякие орудия мучений, многие по вражде и ненависти злодейски преследовали верных и предавали на смерть беззаконным начальникам, причём некоторые мужественно сопротивлялись до конца железу, огню и всяческим видам мучений, некоторые же среди подвигов не выдерживали истязаний и постыдно отрывались от непорочной веры.
В это время как бы в тёмной ночи воссиял всесветлый светоч и блестящий светильник Георгий, громогласный проповедник блаженной Троицы и точнейший подражатель страстей Христовых, долженствовавший рассеять многосмутную мглу безбожной лести идольской и проповедать спасительную веру не словами только, но гораздо более трудами и подвигами».
Почему мы называем некоторых убиенных христиан мучениками? Разве просто умерщвлённый кем-либо насильно человек не мученик? Что должно было произойти, дабы того или иного жителя Римской империи или любого другого государства стали называть мучеником или даже великомучеником, как святого Георгия?
Ответы давно даны и сформулированы.
Мученик — это не просто убиенный человек. Это — свидетель. Собственно, слово «мученик» в переводе с древнегреческого (мартирос) или латинского (martyr) и означает — «свидетель». Свидетель чего? Тут лучше спросить: свидетель о чём? Потому что мученик — это тот, кто принял смерть за свои идеалы, взгляды, веру. Пройдя через тяжелейшие испытания, проявляя героизм и мужество, свидетель может быть признан святым, ибо он свидетельствовал о вере до конца, не дав и тени сомнения, что он хоть на секунду готов был отречься от всего.
В истории христианства было много мучеников. Для христианской Церкви мученик — это человек, который принял мучения и смерть за исповедание веры или за свидетельствование о вере в Иисуса Христа. В Послании к Филиппийцам апостол Павел приводит самого Христа в качестве примера мученической кончины, когда Господь «уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2: 7-8).
На протяжении человеческой истории многие люди отказывались верить в то, что существовали мученики за веру, что их были десятки тысяч, что события, связанные с их казнями, были в реальности. Могучий Рим с отлаженным репрессивным аппаратом требовал отказа от веры христиан и поклонения языческим богам. Христиане же выбирали мученическую кончину, но не предательство веры. Это производило такое впечатление на окружающих, что зачастую сами мучители принимали христианство. Таким образом, мученики становились не только защитниками, но и распространителями веры, миссионерами — в обмен на собственную жизнь.
В одной из проповедей в День святого Георгия Победоносца (от 6 мая 1954 года) архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) сказал: «Почему придаю я такое огромное значение подвигу святых мучеников? Прежде всего потому, что своей кровью, своей безмерной любовью к Господу Иисусу Христу они в огромной мере содействовали проповеди апостолов Христовых. Подумайте, если бы не было десятков тысяч святых мучеников, то разве проповедь о воскресении Христовом, о воскресении распятого Господа нашего могла бы иметь такую силу — всёпокоряющую силу?»
Протоиерей Александр Шмеман писал: «Церковь превозносит мученичество так высоко именно потому, что для неё оно есть доказательство самого главного христианского утверждения: воскресения Христа из мёртвых, победы над смертью... Смерть каждого мученика есть вечно совершающаяся победа смерти Христовой».
Мученики не добиваются смерти любой ценой. Но как отличить реального мученика от того, кто намеренно идёт на смерть, провоцируя своих гонителей для осуществления этого жестокого акта? По этому поводу происходили длительные дискуссии в лоне христианской Церкви.
Святитель Григорий Богослов писал: «Закон мученичества: щадя гонителей и немощных, не выходить на подвиг самовольно, но выйдя — не отступать, потому что первое — дерзость, а второе — малодушие».
Церковь почитала страдальца мучеником, если человек не отступился во время мученического подвига, а оставался в единстве с апостольской Церковью. Еретики же не могли считаться святыми мучениками.
Лаодикийский собор 343 года так определил в своих Правилах взгляд Церкви на лжемучеников, убиенных не за христианскую веру. «Правило 9: на кладбища всяких еретиков, или в так именуемыя у них мученическия места, да не будет дозволено церковным ходити для молитвы или для врачевания. А ходящим, аще суть верные, быти лишёнными общения церковнаго на некое время. Кающихся же и исповедающих, яко согрешили, приимати во общение... Правило 34: всякому христианину не подобает оставляти мучеников Христовых и отходити ко лжемученикам, которые, то есть, у еретиков находятся или сами еретиками были. Ибо сии удалены от Бога: того ради прибегающие к ним да будут под клятвою».
На Эльвирском поместном соборе христианской Церкви, состоявшемся, возможно, ещё при жизни святого Георгия (между 300 и 313 годами), было даже принято следующее решение (канон), связанное с пресечением добровольных стараний христиан попадать в ситуации мученичества при атаке на языческие объекты: «Если кто-то сокрушает идола и затем наказывается смертью, он или она не могут быть включены в список мучеников, поскольку такие действия не санкционированы Писанием или апостолами». И это точный смысл текста, что убедительно доказывает британский учёный Хэмилтон Хесс (Hamilton Hess) в своём труде, посвящённом раннему развитию церковного канонического права (The Early Development of Canon Law and the Council of Serdica), изданном в Оксфорде в 2002 году.
